У той было прозвище Булочка: от расстройства, сильной задумчивости, усталости, за разговорами — Франческа ела. Так много, что в итоге наставницы обратили на это внимание и выдали ей бутылку эликсира для похудения, приказав пить каждый вечер по ложке. Дага собиралась выпить сразу пять, после чего к утру ей должно было сделаться очень дурно. "Вот бы синьору Бордоне всю бутылку разом в глотку влить", — мстительно подумала она, поморщившись от горьковатого вкуса, торопливо убрала пузырек на место, закрыла сундучок и нырнула под одеяло. Никто из соседок не проснулся.
Мысли о мести и о побеге оказались достаточно умиротворяющими, чтобы задремать — впрочем, ненадолго. Она очнулась в холодном поту с ощущением, будто ей засовывают в глотку металлическую ложку, и ее вырвало. Девочки принялись суетиться, а Дага сидела на кровати с кружащейся головой и думала о том, что первый пункт плана она выполнила отлично. Отравиться ей удалось.
Дежурная наставница попросила Рыбку, как самую рослую в комнате девушку, помочь ей, и они вдвоем довели Дагу до лазарета. Ее рвало еще три раза, а потом желудочные спазмы прекратились, и сиделка оставила ее одну, спать. Рядом с кроватью на тумбочке стоял стакан воды, которую можно было отпивать понемногу, чтоб не стошнило сразу. Впрочем, ее больше вовсе не тошнило, и она окунулась в мутные сны, затянутые зеленым туманом, в которых ей приходилось бежать по вращающимся и убегающим от нее медным мостам, а за ней бежал синьор Бордоне, размахивая пачкой бумаг, где было написано, что она его собственность и не имеет права ходить на балы в витражных башнях.
Когда Дага проснулась, за окном давно стоял белый день, и это было хорошо: дольше проспала — легче будет ночью не спать. Она осторожно села на кровати, пытаясь оценить свое состояние. Голова кружилась, но не сильно. "Сойдет", — решила она и сделала несколько глотков воды из стакана, только в этот момент почувствовав, как сильно ее мучает жажда. Но пить взахлеб не решилась, чтобы снова не сделалось дурно. Теперь — осторожно встать и дойти до умывальной комнаты. Проверить, в состоянии ли она передвигаться, и оглядеться на месте перед предстоящим побегом.
В коридоре к ней сразу бросилась сиделка, причитая: "Вам рано вставать, синьорина Сартори", — но Дага решительно сообщила, что ей лучше и что она может дойти до умывальни. На удивление, даже не соврала: в ушах стоял звон, а голову будто кололо иголками, но ходить она могла твердо. Неторопливо умывшись, Дага заодно внимательно осмотрела маленькое оконце почти под самым потолком — ее путь на свободу — а потом вернулась в кровать и попыталась задремать снова. По счастью, она ослабла достаточно, чтобы у нее получилось заснуть и проспать до самого вечера.
