Дага пыталась найти хоть что-то хорошее в своем новом положении, но этого было слишком мало по сравнению с тем, что ей вообще придется выйти замуж за похотливого старикашку, который хочет сломать ее личность, оставив для себя лишь красивую куклу, удовлетворяющую его желания. Она не сможет. Чем дольше Дага об этом думала, тем сильнее понимала, что сказала правду: она же просто убьет синьора Адриано, едва он попытается к ней прикоснуться своими похожими на сардельки пальцами. Ее передергивало от одной мысли об этом.
Она попыталась подумать о чем-нибудь утешительном, но в голове немедля замелькали жутковатые картинки. Вот она всаживает подвернувшийся ей столовый нож в толстый живот негоцианта и тот, ошарашенно выпучив глаза, заваливается назад. А вот Дага душит его прямо на брачном ложе заранее припасенной гарротой — и розовые лоснящиеся щеки синьора Адриано Бордоне становятся сизо-пунцовыми. Жалко будущего супруга ей не было вовсе, и это пугало Дагу сильнее всего. Она сделает это — и ее повесят. И все.
Еще не дойдя до своей комнаты, куда она действительно направилась, собираясь поделиться новостью с Фитильком, Дага поняла, что лучшим выходом для нее будет побег. Пока она надеялась на лучшее, она оставалась тут, но теперь надежды разбиты, и Дага должна хотя бы попытаться найти свое будущее не в доме синьора Бордоне.
Едва она приняла решение, в голове наступила та звенящая холодная ясность, которая приходит перед трудным поединком: все смятенные чувства отступили, а разум принялся работать быстро и четко, как часовой механизм. Спустя полчаса у Даги был готов план, и она тут же взялась за его осуществление. "Видите, синьор директор, я готовлюсь покинуть стены вашего разлюбезного заведения, как вы и велели", — зло думала она, направляясь по парковой дорожке в сторону конюшни. У нее была с собой сумка, в которой могло бы лежать лакомство для лошадей, но вместо этого там лежал ее костюм для тренировок, а еще — серебряные сережки и колечко с аметистами, которые она надевала на "благотворительные приемы". Дешевые, конечно — щедрость короны к каброям имела свои строгие пределы — но все же их можно будет продать и выручить сколько-нибудь денег на первое время.
Сумку Дага припрятала поглубже в стог сена под навесом снаружи: не промокнет, если вдруг дождь пойдет, и не нужно будет среди ночи пробираться в конюшню, боясь напугать лошадей и поднять шум. Покончив с этим, она, как ни в чем ни бывало, взнуздала свою любимую серую кобылку и добрых часа полтора гоняла ее по манежу, чтобы все выглядело убедительно. Потом вернулась в свою комнату и так же убедительно "читала", не забывая даже вовремя переворачивать страницы, хотя у нее бы сейчас и слова из книги в голову не влезло: Дага снова и снова прокручивала в мыслях свой план и терпеливо дожидалась ночи, чтобы, когда все уснут, влезть в сундучок с личными вещами Франчески, их четвертой соседки по комнате.
