Хочется есть и пить, особенно, когда начинает доноситься запах еды со стороны Эм. Рабыня что-то жарит на костре по запаху аппетитное, поэтому я тут же приказываю.
— Мне принеси тоже, — заявляю, видя, что девушка вполне удачно это ест.
— Нет, — категоричный ответ злит так, что я стискиваю зубы, мысленно представляя, как буду наказывать ее после за это непослушание.
— Ты что из себя строишь? Забыла кто ты, рабыня? Постулаты, — агрессия так и льется из меня. Отчего девушка вздрагивает и скороговоркой выдает.
— Ни слова против. Глаза в пол. Ты — всего лишь тело.
Осекается, зло смотря на меня, я же в ответ усмехаюсь. Слушается.
— Принеси мне еды, — голосом не терпящим возражений произношу команду, но вместо покорного ответа, получаю шипение.
— Нет.
— Да я тебя сейчас… — зло выплевываю, но рабыня перебивает, с вызовом смотря на меня.
— А давай, — и ведь наверняка знает, что ничего ей сейчас не сделаю, поэтому такая смелая.
Тишина давит, я метаю взглядом выстрелы, но рабыня не склоняет голову, смотрит будто внутрь заглядывает, с вызовом, прямо в самые глаза.
— Что? Уже не такой грозный? — заговаривает. — Хочешь есть — проси, пить — тоже. Я не собираюсь тебе ничего давать просто так. Ты не заслужил. Ты даже не заслужил находиться здесь.
— Просить? Не дождешься. — Выплевываю и отворачиваю голову.
Она точно нарвалась, я ей покажу, когда смогу нормально двигаться. Главное не убить, кроксы слишком хрупкие, напоминаю себе. Смерть для нее будет слишком простым наказанием за непослушание своему хозяину.
И все же чувствую себя плохо. Во рту можно тушить огонь. Хочется пить, прохлады, но рабыня и не думает помогать. Сопит себе спокойно в другом углу, видимо, спит. Хорошо хоть додумалась лечь подальше от меня, при этом поближе к костру, не уверен, что не убил бы ее в том состоянии, что я сейчас нахожусь. Ведь убийства хочется даже сильнее чем есть. Бесит бессилие. Раздражает.
Что, Аякс? Как умудрился так попасть? Слепая рабыня и то лучше справляется, чем ты. Осознание этого давит на гордость. Задевает. И почему в моей жизни все женщины такие? Сначала Хло, теперь рабыня. Задумываюсь. С чего бы это я поставил ее на одну ступеньку со своими соотечественниками? Она рабыня. Никто. Всего лишь очередное тело для утех. Слабая. Ничтожная. Беспомощная. Хотя кого я обманываю? Беспомощный здесь скорее я. Ненавижу это состояние. Для воина беспомощность хуже смерти. Но просить рабыню? Ни за что.
