— Ничего страшного. В другой раз. Теперь мы живем гораздо ближе друг к другу, — успокоил друга Датский.
— Ну, как знаешь. Не смею задерживать, — отчим на прощание пожал руку моему декану.
Мужчина откланялся и покинул нашу компанию. А мы плавно переместились за вновь накрытый стол. Веселье в честь дня рождения "папыЖоры" продолжалось.
— Георгий Антонович, а откуда вы знаете нашего декана? — задала вопрос, стоило нам оказаться за столом.
— Мы вместе учились в одной вузе столицы. Познакомились во время вступительных экзаменов. Я как раз только отслужил в армии и приехал покорять златоглавую. С Принни, как мы в вузе называли Датского, столкнулись в коридоре, слово за слово, так и зацепились. Потом вместе попали в одну комнату в общежитии.
— А он разве не местный? Ему негде было жить? — удивился Климов, прислушиваясь к нашему разговору.
— Из столицы. Только тогда он что-то там не поделил с родителем и пытался доказать всем и окружающему миру в том числе, что сам что-то да значит. Потому и отказывался от всех благ, предпочитая довольствоваться малым, — пояснил "папаЖора". — Причем, тот факт, что у Датского отец большая шишка, мы узнали только на вручении дипломов, когда его пригласили в качестве почетного гостя. А до этого Принни никогда не козырял своей родословной.
— Зато сейчас он вовсю пользуется своими родственными связями, — язвительно ввернула шпильку в рассказ Георгия Антоновича.
— С чего ты взяла? — удивился отчим.
— Ну, как же? Дорогая машина вряд ли куплена на преподавательскую зарплату.
Я тоже умела считать чужие деньги, если требовалось.
— На зарплату преподавателя это вряд ли, а вот на выигрыши очень легко, — пояснил "папаЖора".
— Не поняла.
— Датский первоклассный гонщик. Он начал тренироваться еще в раннем детстве, и к моменту поступления в вуз добился определенной известности. Свое мастерство использовал в качестве способа обогащения. Уже к третьему курсу у него была самая крутая тачка среди парней. Так что я совсем не удивлюсь что и сейчас у него не хуже, а скорее даже лучше.
— Вот не ожидала ничего подобного.
— Внешность обманчива, как и многое другое, — заметил отчим.
— Да, уж.
Данияр внимательно слушал мой разговор с Георгием Антоновичем, но в него не вступал, предпочитая делать вид, что очень сильно увлечен тортом.
— Даник, давай я тебе подложу еще кусочек, — мама принялась квохтать над Климовым. Парень поморщился, но отказаться не посмел.
Я сочувственно на него посмотрела, как бы говоря "мама — это стихийное бедствие, ее проще пережить, чем ей возражать". Кажется, он вполне понял меня, потому как не возмущался, а лишь благодарил родительницу.
