И протянул мне руку.
Я замялась. Сознательно вложить свою в чужую это же… очень сложно.
Однако Датский рассудил все по-своему. Он не стал дожидаться моего решения, а принял его за меня.
Моя ладонь утонула в его лапище. По крайней мере, мне так показалось в первый момент, когда он ее сграбастал в свою руку.
— Вы слишком долго думаете. Это вредно, — шепнул он мне на ухо, выводя на танцпол. Там уже вовсю кружились несколько пар под мелодичную композицию французского шевалье.
— А вы очень быстро принимаете решения, причем за другого человека, — произнесла, стараясь отодвинуться от мужчины как можно дальше. Хотя танец позволял нам находиться достаточно близко. Сейчас не позапрошлый век, когда от дамы надо было стоять в полуметре, держа на вытянутых руках.
— Это у меня в крови. Я же вам рассказал о своих корнях, — криво усмехнулся Датский.
— Вы мне не рассказали ничего толком. А все что выдали могли выдумать с той легкостью, с которой верите во все наветы произнесенные в мой адрес, — я не могла не уколоть.
— А вы, Мадонна Альбертовна, большая язва, — заметил мужчина, притягивая ближе.
От столь наглого поведения мои глаза стали гораздо круглее и выразительнее. Если тем самым он хотел показать свое физическое превосходство, то у него это явно получилось.
— Зато вы, Принц Даниилович, большой наглец, — я осмелела. Тому как нельзя более способствовал бокал шампанского, выпитый в процессе поздравлений в адрес отчима.
— Никогда не был маленьким наглецом, если наглеть, так по полной программе. Ведь все равно что чуть понаглеешь, что более сильно, ответ один и тот же. Так зачем наглеть самую малость, если можно себе ни в чем не отказывать, — заявил Датский, совершенно никак не отреагировав на свое имя отчество. Из чего следовало, что не настолько оно его сильно задевает. А если вспомнить, что "папаЖора" так и вовсе называет его Принни, то скорее всего не так декану и неприятно когда его зовут по имени.
— И вы часто себе потворствуете? — я прислушивалась к собственным ощущениям, находясь в железных тисках Датского. Он сократил первоначальное расстояние между нашими телами до предельно минимального. И что самое удивительное, меня это не напрягало. Вернее, напрягало, но не так как обычно. Если раньше чужая близость вызывала во мне панику, то теперь я чувствовала как внутри зреет неясное томление, а внизу живота разгорается небольшой пожар, всякий раз когда я случайно задевала ногу Датского. Или не ногу, а что-то другое? Кто же знает, что там спрятано в брюках у мужчины.
