— Так, значит, я угадала, — воскликнула. И захлопала в ладоши. Вот это новость. Вот это да. Такого я не ожидала.
— Ты не сердишься? — вдруг спросила она, пристально вглядываясь в лицо.
— А почему я должна сердиться? — удивилась. — Ты еще молодая, здоровье тебе позволяет, вполне можешь выносить и родить ребенка. Другие и позже рожают и ничего, все в порядка. Я даже слышала, что одна родила в шестьдесят лет и совершенно о том не жалеет, — принялась убеждать маму.
— Я не об этом, — осторожно начала она.
— А о чем? — не могла понять.
— Ну, ты разве не будешь ревновать и все такое? — я видела, что мама сильно переживает и ждет моего ответа с огромным нетерпением.
— А почему я должна ревновать? Я уже взрослая, почти самостоятельная, живу отдельно, скоро закончу академию и пойду работать. А вам с Георгием Антоновичем ребенок крайне необходим, чтобы скрепить, зацементировать, так сказать, союз. Да и дети это прекрасно. А еще у меня появится братик или сестричка. Это же здорово. Я буду приезжать к вам в гости и привозить конфеты, игрушки, все что будет можно, — принялась фантазировать о будущем.
— Ой, Доня, — мама бросила ставшие неинтересными коробки с туфлями, и обняла меня. Крепко — крепко. Ты даже не представляешь как я рада. Я так переживала, думая как ты отнесешься к моей беременности. Это для меня так неожиданно. Я не думала, что такое уже возможно. И когда я совсем уже перестала надеяться… и бац, выяснилось, что я беременна.
— Так "папаЖора" ничего не знает? — ухватилась за недавние мамины слова.
— Нет. Я, если честно, то боюсь ему говорить.
— А почему? Он не любит детей? — удивилась.
Ко мне он относился хорошо. Не тетешкался, не сюсюкал, но подставлял свое крепкое мужское плечо всякий раз когда это требовалось.
— Нет. Он любит. Вот только я боюсь, что он станет ко мне относиться иначе. Я же скоро стану безобразной. У меня пропадет талия, возможно начнутся отеки, появятся растяжки. Беременность в моем возрасте чревата различного рода последствиями и об этом не стоит забывать.
— Ма, не говори глупостей. Георгий Антонович тебя любит. Причем, очень сильно. И он будет безумно рад новости… — я не успела договорить, когда в комнате появился тот, о котором мы говорили.
— Какой еще новости? Чему я должен обрадоваться? — строго спросил он глядя попеременно, то на меня, то на маму.
— Я это… пожалуй, пойду. Вы тут без меня решите все свои вопросы. А мне уже спать пора. Завтра еще на прическу ехать. Макияж тоже никто не отменял. Пойду, — принялась пятиться, не сводя взгляда с мамы.
