Но тягостное внутреннее ощущение не спешило проходить, и через мгновение я осознала, что же меня так тревожит.
У Демира действительно начался жар… Любимый вновь прибывал в забытьи, лоб его покрыла испарина, да и кожа сделалась значительно горячей, превышая естественную температуру тела. А мелкая дрожь, сотрясающая жениха, и вовсе привела меня в состояние истерии.
Я, отчаянно застонав, придвинулась к Фениксу ближе, не зная, чем могу помочь. Рыхтово бессилие. Ведь мало того, что магии нет, так еще и с временем года не повезло. Ему бы сейчас листьев горечавки с цветами ромашки, или веточек горячной лозы заварить. Но где ж я их сейчас раздобуду? На глаза опять навернулись предательские слезы. Отчаянье, словно старинный враг, мечтающий задушить меня голыми руками, подкралось недопустимо близко. Я больше не знала, что делать. И это незнание буквально выбивало из головы все разумные мысли.
Нахлынувший страх подстегивал осознание того, что Демирину становится только хуже. Озноб усиливался, ломота суставов стала столь явной, что любимый принялся выгибать позвоночник, болезненно постанывая, отчего волосы у меня на затылке мигом встали дыбом. А уж, когда Феникс от стонов перешел к вскрикам, бормотаниям и мотанием головой, я и сама затряслась от ужаса происходящего.
— Потерпи, родной, потерпи, — шептала я, поглаживая прибывающего в беспамятстве Феникса, не решаясь его будить. Еще неизвестно, что в таком состоянии хуже.
— Пить… — стало мне ответом, в одной из коротких вспышек, когда сознание ненаглядного прояснилось.
— Сейчас, сейчас, — засуетилась, затравленно озираясь по сторонам.
Жаль, не догадалась на занятие взять флягу с водой, но кто ж знал, что все так обернется. Мысленный, не в меру умный голосишко, тут же ехидно подметил, мол, если б я оказалась поумней, тогда таскала бы с собой целую торбу вещей, полезных в экстремальных ситуациях. Не стала прислушиваться к собственным поучительным думам, и попыталась выбраться из норы. За неимением лучшего и снег подойдет. Благо в нем нынче недостатка не нашлось. Если не сказать наоборот. Потому как, когда я проложила лаз из укрытия, то тут же заработала снежный обух по затылку, скинутый с коры исполина в чьем нутре мы нашли убежище. Испугано ойкнула и пригнулась, однако положение сие спасло мало. Посему лишь встряхнулась, особо не обращая внимания на неприятные ощущения. Уже и так ведь давно замерзло все, что только могло.
Стянула с головы шапку, воспользовавшись заледеневшей тканью, как черпачком и быстренько шмыгнула обратно, по проторенной, как говорится, дорожке. Внутри вяза все ж хоть немного теплее.
