— Я жду. — Напомнил Скевос, тиская мне грудь. — Так чего именно ты опасаешься, Наташа?
— Да всего. — Я хмуро глянула в ответ. — Вирусом каким-нибудь опрыскаешь, для большей страстности. Или… ну не знаю. Но руки-то мне зачем связывать?
— Я их еще не связал. — Нагло открестился он. И, оставив мою грудь в покое, легко прихватил за подбородок, приподнимая лицо. — В последнее время ты осмелела, Наташа. Начала вести себя уверенней. Готова начать все сама? Стащить с меня комбинезон, опрокинуть на спину?
Я глянула на него с прищуром, сказала рассудительно:
— И как давно ты мечтаешь о таких вещах, Скев? Как я понимаю, лет с пятнадцати? И что, до сих пор все не везет? Никто с тебя ничего не стаскивает…
Скевос вдруг захохотал, сначала запрокинув голову, а потом упершись лбом в стену над моим плечом. Сказал, отсмеявшись:
— Никогда ещё мне не хамили так обаятельно. И все-таки — ты готова?
Я молчала. Принимать его прикосновения без содрогания и даже с удовольствием я привыкла. Но чтобы самой…
— Значит, нет. — С сожалением сказал Скевос. — Жаль. Однако ты задолжала мне за этот пробный вылет — а желания играть с тобой у меня сейчас нет. Но долг с тебя я получу.
Он прихватил комбинезон у меня на бедрах, превратив его в путы. Отступил назад, увлекая за собой к кровати. Сообщил свистящим шепотом:
— Я не буду сдерживаться. И ждать не буду. Предупреждаю.
Кончилось тем, что он сначала уселся на постель, а потом, дернув меня к себе, стащил комбинезон почти до конца. Стянул рывком скрутку из ткани до щиколоток.
И тут же, ухватив под коленями, рванул к себе.
Я, покачнувшись, почти свалилась на него сверху. Уселась ему на бедра.
Скевос тут же обнял, по-хозяйски обхватив руками. Поцеловал жестко, быстро — в губы, затем по одному поцелую на каждую грудь.
И пробежался ладонью по своему комбинезону, не снимая, а распахивая. Откинулся назад, растягивая губы в ухмылке, больше похожей на оскал, вцепился мне в бедра, притянул к уже стоявшему орудию. Сказал жестко, безжалостно:
— Или будешь двигаться сама, или прикажу скакать. Ну?
И я, задохнувшись, послушалась.
Хуже всего было то, что под конец я еще и начала получать удовольствие. Темное, спутанное, неяркое…
Потом все было уже по-другому. И раздетый Скевос надо мной, и ласки его, почти прежние, только более тяжелые, давящие. Судороги наслаждения в низу живота — и все под его взглядом, изучающим, прищуренным…
А потом вдруг прозвучал голос корабельного интеллекта:
