Несколько минут ожидания, и на прозрачной крышке загорелась развертка. Первая картинка — темное небо с одинокой звездой.
— Естра. — Заявил мягкий голос. — Звезда.
Звезда рывком приблизилась, вокруг неё закружились планеты. Одна выросла, заняла всю развертку.
— Еов. Планета.
Скорость показа картинок возрастала. Ничего в мире больше не было — только изображения, сменяющиеся на развертке, и голос…
— Наташа. — Негромко сказал кто-то.
А потом пошла какофония звуков, в которой сознание не сразу, но вычленило смутно знакомые слова. Фразу неторопливо повторили, смысл начал проясняться.
Говорили на галакте. И я его понимала — не совсем уверенно, но вроде бы…
— Проснись. Медробот утверждает, что ты восстановилась.
Я открыла глаза. Голова немного побаливала, тело ощущалось расслабленным, как во время болезни. Но в остальном все было в порядке. Вроде бы.
И Скевос опять стоял сверху, внимательно меня разглядывая.
— Сколько… — Начала я было на русском.
Но тут же вспомнила, что теперь знаю галакт. Спросила уже на нем, неуверенно подбирая слова:
— Сколько я тут пробыла?
— Весь день. «Быстрая» вышла из каскада, и я зашел за тобой. После сеанса обучения с Гренги нужно поесть.
И одеться, подумала я. В капсулу медробота пришлось залезть голой — на случай осложнений, как сказал Скевос. С одной простынкой, прикрывавшей тело сверху…
Я уцепилась за стенки капсулы, собираясь сесть, Скевос, наблюдавший за мной, тут же подхватил за плечо. Дернул, приподнимая — и я едва успела прижать к груди край простыни, соскользнувший вниз.
В сидячем положении голова кружилась. И медотсек плавно плыл по кругу.
— Понести? — Всерьез предложил Скевос.
— Я сама.
Он с насмешливой улыбкой отступил в сторону. Одна из стенок капсулы — та, что в изножье — ушла вниз. Я кое-как сползла туда, к краю, одной рукой придерживая на себе простыню.
Свесила ноги и встала, покачиваясь. Завернулась в простынку на манер тоги…
— И все-таки понести. — Сказал Скевос, на этот раз уже не спрашивая, а утверждая.
Нести ему пришлось долго — вниз по лестнице на два пролета, потом по коридору. Когда Скевос опустил меня на кровать, причем не в моей, а в своей каюте, дыхание у него сбилось.
— Надо упражняться. — Пробурчал он. — Но все некогда. Ешь. Я уже ужинал, это для тебя. После Гренги нужно есть много.
Говорил Скевос короткими рублеными фразами, подбирая самые простые слова — и я за это была ему благодарна. На кровати дожидался поднос с коробками и кубиками.
