— Второй вариант? — лаконично спросил невидимый собеседник.
— Ее ищут так, чтобы не найти, — отстучала Оля, — весь этот ВП — дымовая завеса.
— Я тоже так подумал.
Белый конь ударил копытом и очередной кусок текста разлетелся вдребезги. Чат был достаточно хорошо защищен, и Оля почти не опасалась, что их разговор можно прочесть, но на каждый хитрый замок есть своя отмычка. Разговор становился слишком опасен.
— Ты добыл то, что я просила?
— В процессе, — отозвался Олег.
— Ускорься. И будь готов передать мне… Или тому, кто придет от моего имени.
— Как я узнаю, что он пришел от тебя?
— По тому, что он придет. Кроме меня о тебе никто не знает.
Конь снова ударил копытом.
— Ты можешь поделиться этим сакральным знанием не совсем добровольно.
— Не поделюсь, — успокоила Ольга.
— Как ты можешь быть в этом уверена? Есть препараты…
— Олег, я работник государственного канала, какие препараты? У меня ко всем препаратам искусственная аллергия. Иначе я бы не получила допуска к работе. Мы имеем дело с огромным количеством информации, и только часть ее идет в эфир. Об остальной мы должны молчать до следующего Конца Географии. Как только мне вколют любой из известных аналогов сыворотки правды — немедленный анафилактический шок и смерть. Я мяукнуть не успею, не то, что поделиться какими-то секретами.
— Есть ведь и другие методы. Старые. Проверенные временем.
— Это типа иголок под ногти? Думаешь, о них еще кто-то помнит?
— Кто знает? Но если окажется, что помнят — ты не молчи, поняла? Сдай меня сразу, но не позволяй себя калечить. Ты услышала меня, Оля?
— Да, — набрала она, только чтобы Олег успокоился.
— Ты сделаешь это?
У Мещерской, как у любого журналиста, не было больших проблем с тем, чтобы соврать. Но врать единственному человеку, который, как и ты, поставил на кон в этой игре все, в том числе и собственную жизнь, было как-то стремно.
— Оля!? — напомнил о себе невидимый собеседник.
— Я сделаю это, если будет совсем плохо, — написала она, — должна же я узнать собственный болевой порог.
— НЕТ!!! — буквы полыхнули такой яростью, что стали очень заметны. К счастью, конские копыта двигались быстро и буквы разлетелись льдинками раньше, чем Ольга успела испугаться, — Никто не должен этого знать, — продолжал печатать Олег, — Тем более — женщина. Тем более та, которую я люблю.
Ольга зажмурилась так, словно эта пресловутая игла уже вонзилась ей под ноготь. От слов, тут же разбитых в брызги, повеяло вдруг ледяной безнадежностью. Куда они ввязались? С кем собрались бороться?
