Златокудрая бестия схватила меня за плечи, принялась трясти и, глядя прямо в глаза, выкрикивала в мой адрес обидные слова.
— Отпусти меня, — попросила я довольно спокойно, желая прекратить конфликт, а не разжигать его еще сильнее.
Однако на мои просьбы Делия не отреагировала, напротив, вдруг рассмеялась:
— Если это не забава Сумрака и моего Уоррена, если не банальная слежка, — сказала златокудрая, осмотрев меня с ног до головы, — то я даже стоять рядом с тобой не буду. Фи, только руки замарала!
Я начинала злиться; татуировка на спине пришла в движение, пуская подозрительные магические разряды, но, тем не менее, держалась вежливо и спокойно.
— Сейчас же прекратите, — вдруг раздался тихий, но строгий голос Сиэля из другого конца зала. Не знаю, как его услышали — слишком тихий был голос, но гомон толпы тут же прекратился, люди замерли и уставились кто на меня, кто на Робертину, кто на спешащего Сумрака. По пятам за ним спешил старичок Уоррен, не поспевая и запыхавшись, но и не теряя нас из виду.
Едва злющий дракон подошел к нам, как гости сами собой расступились, образовав круг вокруг меня, притворно развалившейся на полу Робертины и ее прихлебательниц. Лекари почти сразу же сказали, что с наследницей престола все в порядке, что наверняка все это лишь нервы и излишнее количество выпитого спиртного, но, тем не менее, остались с наследницей рядом.
— Что это за балаган? — одними губами, почти беззвучно спросил Сиэль; его глаза сверкали желтым пламенем, а в тихом голосе слышались нотки гневные нотки. Он окинул взглядом четырех девиц и лежавшую на полу Робертину, а потом молниеносно двинулся ко мне, взял руку и скрыл за своей спиной.
— Свою игрушку могли бы оставить и в чулане дома, — слишком нахально и вызывающе для благородной лэри произнесла Делия и надула обиженно губки.
— Делия, что ты творишь?! — возмутился едва подоспевший Уоррен. С его лба стекал струйками пот, а округлые щеки были такими красными, словно он нанес на них румяна. Невеста посмотрела на толстячка, и выражение ее лица тут же переменилось:
— Дорогой, это уже ни в какие рамки не лезет, — кокетливо проворковала она. — Твой друг имел наглость привести свою энканту и назвать ее своей женой. Уму непостижимо! Какое неуважение!
Как раз в этот момент лекари все же убедили Робертину, что с ней все в порядке, и наследница поднялась. Я, хоть и стояла за спиной у герцога, все равно прекрасно видела все происходящее шоу, особенно удивительно жалостное выражение лица племянницы короля.
