Михай поднялся и пересел на край стола. Окинул Злату пристальным взглядом, и взгляд этот внезапно ей не понравился.
Староста сложил крупные руки на груди, алая рубаха натянулась на медвежьих плечах.
— И кто это?
— Не отсюда, — сухо ответила Злата, — Михай, ему нужна одежда. И обуться во что-нибудь.
Староста широко улыбнулся, отчего его круглые щеки сделались еще румянее, а борода разъехалась вширь и стала похожа на лопату.
— Одежда у меня есть, — сказал он, — только вот чем платить будешь, Златушка?
— Я тебе вперед заплатила, Михай. То золото, что с себя сняла и в твои руки вложила.
— То было за кров, пищу и молчание, — он медленно, очень медленно подходил к Злате, — ты ведь не хочешь, чтобы я отправил гонца к владетельному князю — мол, нашлась беглая жена?
Злата похолодела. Вот как! И что теперь?
— Я все верну, Михай, — торопливо сказала она, — осенью… как урожай соберу…
— Тебе еще засеять и вырастить его надо. Сеять что будешь? То-то!
Злата отпрянула, когда Михай оказался слишком близко.
— Ты что творишь? Забыл, кто я?!!
— Отчего же, помню. Давно хотел задрать подол княгинюшке. Ну же, Злата, будь ласковой. И получишь одежду. Может, даже на сапоги твоему разлюбезному пожалую.
К такому повороту событий она оказалась совершенно не готова. Иногда, очень редко, ее посещала мысль о том, что когда-нибудь она встретит своего мужчину… когда забудет Велеслава и все то, что он с ней вытворял. Но Михай всем своим довольным и лоснящимся видом не вызывал в Злате ничего, кроме вялого отвращения. Он даже пах как-то особенно, так, что женщине хотелось зажать нос и бежать, бежать подальше.
— Иди к Хенешу! — она вывернулась из медвежьих объятий, оставив в пальцах старосты подбитую кроличьим мехом свитку.
И тут же, холодея от ужаса, поняла, что попалась. Она целиком и полностью зависела от этого напыщенного, самодовольного и не очень-то умного мужлана. И ничего не мешало ему в самом деле взять — и отправить одного из зятьев к Велеславу с радостной весточкой. Но лечь с ним? Нет, трижды нет.
— Златушка, золотце, — заржал староста, отбрасывая в сторону свою добычу, — убери коготки. Если ты так и с Велеславом обходилась, немудрено, что он тебя кнутом охаживал!
— Ничего мне от тебя не нужно! — сорвалась на крик Злата, — все, ухожу! Пожалеешь еще!
Но уйти не удалось. Задыхаясь от вязкого, противного чувства собственной беспомощности, Злата оказалась прижата к стене могучей грудью Михая. Уткнулась носом в алый атлас.
