В Последней Гавани | страница 7
— И что вы предлагаете, инквизитор? — Бокан специально сделал акцент на последнем слове.
— Выжечь калёным железом рассадник ереси и порока! — с пафосом произнесла Торк.
Но храмовники вопреки ожиданиям женщины дружно рассмеялись. От внимания Торк также не ускользнуло, что с момента остановки отряда полсотни воинов святой Инквизиции не проронили ни слова и, кажется, даже не пошевелились.
— Что смешного в моих словах?
Орвус мгновенно переменился в лице и впился взглядом в инквизитора. С минуту он изучал её. Торк не выдержала этого холодного колючего взгляда и опустила голову.
— Покажи ей, брат, — обратился Орвус к ухмыляющемуся Палуру.
Инквизитор кивнул и закатал рукав. Торк чуть не выпала из седла от увиденного. На предплечье инквизитора был изображён пылающий крест. Женщине на мгновение показалось, что огонь был живым, а в ноздри ударил едкий запах палёной плоти. Знак Первостепенной Силы. Такую отметину мог поставить лишь один из иерархов. Инквизитор, получивший этот знак, считался святым, в некоторых смыслах, даже божественным.
— Ты много не знаешь, Торк. Но архимандрит дал тебе возможность прикоснуться к знаниям. Я, Палур, магистр Бокан и ты отправимся в Гавань. Солдаты будут ждать нас здесь. Врываться в город такими силами пока рано, нам нужно удостовериться, что лесные находятся там, — Орвус указал пальцем на город.
Торк сглотнула и согласно кивнула. Тайна за семью печатями, которая на миг приоткрылась ей, будоражила. Получить Знак Первостепенной Силы, прикоснуться к величайшим знаниям Храма! Какие возможности появятся у Торк! Видит Всеединый, она это заслужила.
В Гавань мы прибыли ранним утром. Корд предлагал перелезть через стену, не понимая, что этим мы только привлечём внимание. Останавливать или преследовать никто нас, конечно, не стал бы, но слухи в Гавани разлетаются мгновенно, и при этом невозможно даже пустить ветры так, чтобы этому не нашлось хотя бы трёх свидетелей. И разумеется, за пару медяков свидетели будут готовы поклясться, что пах пердёж розами.
Велев Корду держаться позади и помалкивать, я пошёл прямиком к стражникам у ворот. В любом другом городе ворота охраняли бы храмовники, но в Гавани на страже стояли бойцы наиболее крупных преступных группировок, делящих между собой власть.
— Ваши имена, род занятий, цель прибытия, — пробубнил один из стражников.
На секунду мне захотелось пошутить и действительно ответить — то-то он удивился бы. Но я подавил этот порыв и просто вложил ему в руку приличных размеров кусок золота, под определённым углом подозрительно напоминающий нос. Когда-то он таковым и был и составлял единое целое со статуей одного из святых, имени которого я уже и не помнил. Статую эту я по молодости лет из бахвальства утащил из одного Малого Храма — помнится, на моих сверстников тогда произвело впечатление в основном моё ослиное упрямство: доволок такую тяжесть на собственном горбу! Но теперь эта юношеская глупость пригодилась, и ещё много более мелких кусков той статуи покоились в сумках у меня и Корда.