Я не помню, как погрузилась в сон. В одно мгновение я смотрела на болота, а в следующее – уже глубоко спала. Даже сейчас, когда я вспоминаю подробности, страх все еще ледяной рукой сжимает мои внутренности.
Это началось медленно, почти приятно – ощущение, что я плыву вниз, в темноту. Не было и следа опасности, наоборот, было даже приятно и уютно, как будто меня закутывали в любимое одеяло в холодную ночь. Затем качество темноты изменилось, и то, что когда-то было успокаивающим, стало угрожающим. Окутывающим. Удушающим.
...тошнотворная влага забивает мне горло. Парализующий холод скользит по моим конечностям. Пригвождает меня, не дает пошевелиться.
... тяжелый груз давит на меня. Белая льняная
ткань на моей шее. Сжимается. Душит.
... голос шепчет мне на ухо. Непристойности.
... ледяные пальцы проникают в мою
грудь. Приближаются к моему сердцу.
… впусти меня …
Вздрогнув, я проснулась. Я сидела, прислонившись к дверце машины, не в силах сделать вдох. Я попыталась заговорить, но воздух застрял в моих легких. Сердце бешено колотилось. Я ничего не смогу сказать... Паралич все еще держал меня в своих тисках.
Я могла только смотреть на отполированный металлический изгиб черепа сервитора-шофера.
Его голова медленно начала поворачиваться вокруг своей оси.
Как животное, попавшее в ловушку охотника, я испытала отчаянное желание убежать.
Я бы не вынесла вида лица сервитора. Я знала, что это будет что-то ужасное. Изуродованное лицо утопленника, всплывшего обратно на солнечный свет после долгих лет пребывания в зловонных глубинах. Его плоть была бы похожа на желе, раздутое и гниющее, глаза пожирали бы незрячие болотные твари, обычно живущие в изгнании в чернильной тьме внизу.
Но это было не так.
На меня взглянул Теодоро.
– Впусти меня, – сказал он, улыбнувшись.
А потом я проснулась. На этот раз по-настоящему.
С большим трудом мне удалось совладать с дыханием и убедить себя, что я не перешла из одного кошмара в другой. В конце концов, я уверилась, что больше не сплю, но, на всякий случай, в течение следующего часа, пока мы пересекали болото, мое внимание было приковано исключительно к машине. Текстура кожи моего сиденья, блеск хрома на дверной ручке, вибрация мощного двигателя, шорох шин по дороге…
Что угодно, лишь бы мой взгляд не блуждал по ужасному виду за стеклом.
Когда «Кийлен» въехал обратно на лесистые холмы, я вздохнула с облегчением, которое, увы, было недолгим – прибрежные скалы вздымались так круто и были столь мрачны, что казалось, они вот-вот обрушатся и раздавят меня своей необъятностью.
