– И это случилось в ту же ночь, когда умерла полковник Грейлок?
– Думаю, да, – ответил Калидарий.
Я еще немного поговорила с отцом Калидарием, давая возможность замедлится своему бешеному сердцебиению, и одновременно стараясь больше узнать об истории храма. Ничто из нашей беседы не имеет непосредственного отношения к настоящим записям, поэтому я опущу ее для краткости. Хотя, глядя на длину этого послания до этого момента, достижение краткости уже вряд ли представляется возможным.
Мое возвращение в поместье Грейлок заняло значительно меньше времени, чем подъем к храму, и когда я добралась, у меня еще остались запасы энергии, на которые я не рассчитывала. Дождь так и не превратился в смывающий все на своем пути ливень, но тучи над головой оставались темными и низкими, словно предвкушая грядущее.
Я добралась до мыса напротив храма и остановилась, чтобы оглянуться на залив.
Странно, но храм отсюда выглядел нетронутым. Наступающая ночь и расстояние сговорились сделать его совершенно нормальным, как будто молния не опустошила его. Вспоминая этот момент, я удивляюсь, как легко мы поддаемся желанию видеть вещи такими, какими хотим их видеть, и как упрямо мы игнорируем реальность, которая становится очевидной только задним числом.
Когда я вошла в вестибюль особняка, Кирано уже ожидал меня с льняным полотенцем.
Материал был чистым и согретым и поначалу казался приветливым, но что-то в его фактуре меня отталкивало, и поднесла к лицу я его через силу. Пока я вытирала руки, по лестнице спустился Гаррет Грейлок.
Увидев меня, он улыбнулся и поинтересовался, как я провела время в Вансен Фоллс.
– В целом, было очень познавательно, – ответила я. – Я отведала замечательных сладостей в заведении Зейрата Ганта, а затем посетила храм за кратером.
– Ах, да, ужасное дело, – сказал он, и меня бросило в дрожь от того, насколько сильно это напомнило сегодняшние слова Ганта. Он рассеяно наклонил голову, откланиваясь.
Я вернула полотенце Кирано и окликнула уже уходящего Грейлока:
– Гаррет?
– Да?
– В поместье есть еще кто-нибудь? Женщина?
Тень пробежала по его лицу, столь быстро, что и сейчас я не уверена, что увидела что-то.
Он качнул головой и одарил меня озадаченной, но совсем не убедительной улыбкой.
– Нет, Терезина, – сказал он. – Здесь только мы.
Я вернулась в свою комнату и заперла за собой дверь. Постель была застелена, а в кувшине на комоде стояла свежая вода. Свежие цветы, ярко-красные огнецветы, гордо стояли в вазе и наполняли воздух пьянящим мускусным ароматом.
