Ночь обещала быть долгой и оживленной, ибо разгоряченные и обозленные стражи порядка, во главе с Аннамурад-готуром, несомненно бросятся в погоню, а городские власти,прослышав о том, что аграпурский вор Рахмат имел наглость скрываться под самым носом у государственных ищеек и морочить им головы, перевернут с ног на голову кварталы бедноты. В общем, климат Аграпура в ближайшее время был резко противопоказан молодому туранцу и его невольному сообщнику.
- Несчастный Салим - прокричал Рахмат, подгоняя своего коня - Прийдется ему расстаться со своим золотом. Аннамурад-готур крыса злопамятная и так просто не выпустит беднягу Абадала… Киммериец весело хмыкнул, представив толстую рожу трактирщика, которому так не повезло в этот злосчастный вечер с беспокойными гостями.
- Надеюсь толстокожий варвар хорошо разбирается в лошадях - Рахмат вцепился в свою лошадь, точно в последнюю надежду - Ехать нам прийдется быстро и долго.
…..Стражники у городских ворот Аграпура, а, назывались они Южный оплот и были самыми захудалыми, выскочив на шум и крики, не успели опомниться, как в глаза им полетела мелкая, едкая пыль, а страшный всадник, огромный, точно демон ночи, разметав тех, кто имел несчастье попасться под копыта его лошади, мощным движением распахнул городские ворота и был таков. Вслед за ним вылетел еще один конник и растворился в ночной тьме.
******.Глава 2. Уговор.
- Знаешь, Конан - Рахмат сноровисто сдирал нежное птичье мясо, зарумяненное до хрустящей корочки, крепкими белыми зубами с обугленного прута, зменившего беглецам вертел - Сами боги свели нас с тобой до пары, северянин.
Туранец с аппетитом поедал свою порцию жаркого, с жадностью слизывая жир, текущий по рукам - Я умелый вор, вор удачливый, но, воин - никакой. Прирезать пьяного урода, похотливого и мерзкого-это пожалуста, а вот дальше…Моя же затея требует не только хитрости, но и сильных мускулов - он одобрительно хлопнул своего спутника по мощной руке - и умения махать мечом.
Конан, слегка мрачный от того, что случай порушил его планы, связанные с пребыванием в столице Турана, но, одновременно сытый и ленивый (северянин умял большую часть мяса, хотя птица это и не еда вовсе, а, так, закуска для настоящего мужчины), благосклонно внимал речам своего невольного товарища. Его даже слегка клонило в дрему, но острый локоток назойливого туранца подпихивал Конана в бок всякий раз, как его голова начинала падать на грудь.
