Дезактивировав контур, я перевела Коридор в «спящее» состояние и включила на полную мощность охладители. Подождав минут пять, вооружившись отвёрткой, напевая мантру «Тут всего лишь два рентгена, а я быстро обернусь» и пренебрегая защитным костюмом, я спустилась в ангар. Там было не просто душно — казалось, за время ожидания двигатели «Жнеца» Ника выжгли почти весь кислород воздуха. А ещё жутко воняло перегретым пластиком. (Хм, и кто мне говорил, что эти панели жаростойки?) Замогильно покашливая, я направилась прямиком к раме, отсоединила одну из криокапсул, утёрла со лба трудовой пот и поспешила обратно к выходу.
На двери лаборатории красовалось объявление:
"Господа, Дамы и Ещё не определившиеся! В стенах сей лаборатории не принимается никакой пищи, кроме духовной. А ещё здесь не курят! (Это и вас касается, госпожа зам. зав. лаб.)
Спасибо!"
Как же, про меня они забыть никак не могли. Я зашла внутрь. Датчики на входе настороженно затикали.
— Морру, ты лучишься. Скушай витаминку, — посоветовали мне вслед, пока я шла к своему рабочему месту, рассеянно грея уши чужими разговорами.
— Слушай, вчера Влад клялся и божился, что удалось установить высокочастотную связь между нами и гаммой через третий Путь. Веришь этому?
— В прошлом месяце он утверждал, что может работать перенастройщиком. Того контрольного хомяка на кси так и не дождались.
Говорившие засмеялись. Хомяка было немного жалко.
Я неубедительно поковырялась в отсоединённой капсуле, пытаясь обнаружить причину её неэффективности. Дело закончилось тем, что я сломала последний ноготь, который ещё претендовал на звание длинного, и окончательно уверовала в то, что неисправно абсолютно всё. Начиная от несчастной криокапсулы и заканчивая политикой отдела кадров, который посокращал всех механиков, из-за чего теперь инженерам приходится браться не за чашки с чаем, а за неблагодарный труд. Рассудив, что неисправная капсула никуда не убежит, я оставила её на столе, достала из сумки булочку, направилась к холодильнику, пошерудила между образцами биомассы неясного назначения и сроков годности и извлекла кусок масла. Сливочного. (Объявление распространялось только на новобранцев, деды не могли позволить себе голодать).
— Георг, кинь соль, пожалуйста.
Я поймала импровизированную солонку, на приклеенной к баночке бумажке кривовато, словно автор сам сомневался в том, что пишет, значилось: «NaCl». Теперь другое дело.
— Правда, что сегодня экологи нагрянут? — лениво спросил Георг, развалившись за терминалом сети и принимая предложенную ему демократичную половинку бутерброда.
