— Зачем ты так! — девушка едва не плакала.
— А ты так зачем? Действительно проклятья рода не боишься? Ты ж маленького ждешь и такое творишь! — покачала головой Мила.
Я посмотрела внутренним зрением — возле нее стояла та самая старушка, что просила вернуть ей серьги.
— Она же умерла! Ей же все равно! — из карих глаз девушки покатились слезы.
— Если бы она хотела тебе их отдать — отдала бы! Мертвого обворовывать — самый тяжкий из грехов! Проклятие на весь род. Просто так, думаешь, мужа твоего с работы поперли, и пить он начал да руку на тебя поднимать! Еще и крошка слепой родится!
— Нет! Бабушка добрая! Она со мной так не поступит! — ужаснулась девушка.
— Бабушка тут ни при чем! Есть определенные законы мироздания, одинаковые для всех! Если их нарушить — кара неизбежна!
— И что же делать? — всхлипнула девушка.
— Покаяться. Прощение у бабули попросить. Серьги ей на могилу отнести, — перечислила Мила.
— Хорошо. Я сделаю, мне, и правда, стыдно! Очень! Я хотела приданное для малыша купить получше. Мы бедно живем, а это первенец. Я подумала, что для правнука бабушка бы не пожалела.
— Неправда! — покачала головой Мила. — Сапоги ты себе хотела и плащ, как у соседки.
Девушка разрыдалась и закрыла лицо руками.
— Неча реветь! Пойдем серьги возвращать! — приказным тоном отчеканила Мила.
— Ярополк! Присмотри за лавкой! Мне отойти надо! — крикнула девушка высокому, плечистому парню, стоявшему невдалеке.
Судя по комплекции и цепкому внимательному взгляду, это был ее охранник. Парень кивнул и подошел к лавке.
— Все хорошо? — спросил он, внимательно осматривая нас.
— Да, — кивнула девушка, зажимая в руке серьги.
Мы с Милой подхватили ее под руки, Аркадий взял за руку Андрея, и мы ускорились. За 2 минуты добежали до нужной могилы, следуя за духом бабушки. Там девушка долго, горько и искренне плакала. От всего сердца покаявшись. Осознав весь ужас своего тяжкого проступка и попросив прощения у бабушки и всех богов. И бабушка, конечно же, простила и пообещала, что станет ангелом-хранителем для внучки и правнуков. А Мила настоятельно рекомендовала девушке искренне молиться Тарху Даждьбогу и Дживе, жене его. Дескать, добросердечные боги еще ни одну искреннюю просьбу без внимания ни оставили. Ну да, ей ли, их дочери, этого не знать.
Мы отвели девушку обратно в ее лавку, и я спросила, где улица Цветочная?
— Да вон, направо повернете, она и будет.
— А не знаешь, в котором доме живет женщина, у которой мужа за убийство ее матери посадили?
