Марийка, воспитанная в почтительном доверии к печатному слову, расстроилась.
- Я же говорила, не иди с облезлым!..
Однако известность, хоть какая-никакая, все же известность, в тот же день позвонили из Министерства иностранных дел, сообщили, что с Юрием Аксельродом хотят встретиться представители вашингтонской синагоги, гостящие в Израиле.
Юра попросил Марийку подогреть блинчики с яблоками, на которые бабушка была великий спец, бросил взгляд в зеркало, не съехала ли на затылок его праздничная черная кипа правоверного еврея, приготовился к непривычной миссии.
И тут снова будто взорвался телефон.
- Боже упаси вас, Джордж, от этих гостей! - грохотал раббай Бенджамин. - Эта вашингтонская "синагога" - никакая не синагога, а церковь "Евреи за Христа". Пошлите их всех незлым русским словом куда подальше...
Отменять было неудобно: блинчики уже подогрели. К тому же гости двигались в сторону дома - двое респектабельных людей, мужчина-коротышка на высоких каблуках и высоченная леди с белозубой улыбкой американской кинозвезды. Юра за праздничным столом не скрыл от них, что он вряд ли станет приверженцем их синагоги, но "в свободном мире каждый имеет право молиться на все двадцать четыре стороны..."
Веселый голос раввина Бенджамина прозвучал в трубке уже на другое утро:
- У меня в руках свежий "Едиот". От этих гостей все ортодоксы бежали, как от чумы, один залез под стол, а вы... Оказывается, вы дипломат. Молодец! Пригодится... на черный день.
До зимы "ВОЗВРАЩЕНИЕ..." прокатило Юру еще по восьми городам. И каждый раз после "толковища" во славу "ВОЗВРАЩЕНИЯ", по сути, к самим себе, его обступала толпа, которой в стране, в отличие от Юры, "не повезло". Все столпившиеся были из "колбасной алии", как иронизировали по поводу новичков "идейные сионисты" семидесятых годов. Многие из новичков, и в самом деле, были на краю бездны. Разразилась эпидемия самоубийств. Уже пятьсот "русских", как правило, отцов семей, не нашедших здесь никакой работы, покончили жизнь самоубийством!...
Попытка помочь отчаявшимся началась у Юры с неудач. На первом же "учредительном" сборище к нему протолкался воспаленно кричавший что-то мужчина лет сорока в белой замасленной панамке с надписью "ШОЛОМ". На его плечах сидел, цепко обхватив ручками шею отца, мальчонка годков двух-трех. Назвался отец мальчонки "Узником Сиона". Юра принялся было допытываться, где сидел, не в Мордовии ли? Оказалось, узником он чувствует себя здесь, в стране Сиона. Он геолог, работы нет и не предвидится... Хотел бежать в Штаты. В аэропорту Бен Гуриона засада: расплатись за депортацию в Сион уедешь... Нацелился на Канаду. Списался с приятелем... А тут какой-то министр, "пудель Переса" его называют, как гаркнет из Израиля: "Не может быть беженцев из свободной страны!" Приятель позвонил оттуда: закрылась возможность... Жена ушла. Хоть пропадай!
