«Вот это я попался. А если этой улицы ещё нет?».
– А я с проспекта Сталина! Соседи! — заулыбался командир. — Я даже и не знал, что рядом живут однофамильцы. Да ещё и полный тезка. Правда, там сейчас мои родители живут. Семья-то в Минске должна быть. Вроде как успели отправить машиной из Гродно.
По лицу командира пробежала тень.
— Товарищ капитан, как у вас с продовольствием и боеприпасами? — спросил Веберг, и лицо Стрельцова сразу стало серьёзным.
— Никак. На девять карабинов всего по одному-два патрона. Одна граната. Еды тоже нет. Только вода.
— Что с дивизионом случилось? — спросил Макарыч, скручивая шинель, которой был укрыт Иван.
— Так вот и случилось, — ещё более посерьёзнел и помрачнел капитан. — Уже в первые дни остались без боеприпасов, всё расстреляли по немецким самолётам. Пополнить оказалось негде. Сняли прицелы и замки и в лес. А что было делать? Немцы вышли на нас, а мы даже боя нормально дать не могли. Командир дивизиона приказал отходить. Потом двигались лесами. Жрать уж хотелось. Решили всем батальоном в ближайшую деревню завернуть. Насторожило, что собак не слышно. Да и разведку не додумались послать. Короче, приняли нас. Не знаю, сколько в живых осталось. Я вот собрал несколько человек, и пошли на восток. Где сейчас наши? Может, знаете, куда идти?
— В окружении мы, — внезапно, даже для самого себя, произнёс Иван и залился румянцем.
— Ты откуда знаешь? — ухмыльнулся Елистратов. — Во сне видел?
— Я так думаю, — засмущался Иван и вытер рукавом гимнастёрки под носом.
— Может, и в окружении, — спокойно произнёс Веберг. — Только врага всё равно надо бить.
— Ты же немец, вроде, Веберг. Или я ошибаюсь? — раздался голос одного из пришедших бойцов.
— И что это меняет?
— Так своих же убиваешь.
— Ну, это как посмотреть, — усмехнулся Веберг. — Мой род служил России со времён Петра Первого. И моя Родина, моя земля здесь! Я русский немец! За эту землю мои деды погибали под Бородино, воевали на Кавказе и в Первую мировую. Так почему я должен воевать с другой стороны?
Красноармеец, который задал вопрос, пристыжено замолчал.
— У нас в армии огромное количество разных национальностей. Так почему именно немцы должны предавать своих друзей? У меня нет к ним личной вражды, зато есть ненависть ко всем, кто нарушил покой нашей земли.
— Странное у тебя имя для немца, — улыбнулся Елистратов. — Андрей. Не сойдёшь ты у них за своего.
Бойцы заулыбались, сбросив немного напряжённость в общении.
