-И что ты намеревалась сделать? - прошипел он, едва призрачное марево угасло.
-Уйти, - пискнула я в ответ.
-Почему?
-Я не хотела мешать.
-Как благородно, оставить бывших любовников одних, чтобы они могли что?
-Я не понимаю, почему ты на меня кричишь?
-Потому что ты храбрая только тогда, когда нужно быть слабой. Потому что это двор, где нет места благородству и слабости. Здесь живут кобры и гиены, которые сожрут тебя в секунды. Сейчас ты дала понять, что она сильнее, что ты сдаешься, что тебе все равно.
Его слова хлестали меня не хуже пощечин. Он прав, тысячу раз прав. Я видела это при дворе Милы, я наблюдала за их играми, но никогда не играла сама. И в том то и дело, что я не хотела играть. Ни тогда, ни сейчас.
-Тогда отпусти меня.
В ответ меня схватили за плечи и прошипели прямо в лицо.
-Никогда, ты слышишь, никогда этого не будет.
И снова ярость и гнев сплелись в жестоком поцелуе, впиваясь в душу миллионом жалящих осколков. Я пыталась вырваться, стонала и извивалась как уж, но куда слепому мышонку бежать от острых коготков кошки.
Меня отпустили. Просто кинули на кровать, но ярость в глазах никуда не делась.
Вот теперь мне стало по - настоящему страшно. Я не понимала, что с ним такое творится, откуда взялась вся эта злость и к чему она может привести. То, что ни к чему хорошему я знала, но насколько все будет плохо, даже представить не могла.
-Рейвен, пожалуйста, - испуганно пикнула я. Но мольбы привели его в еще большую ярость. Он кинулся ко мне и вжал в матрас, чтобы одним движением рвануть ворот на рубашке так, что пуговицы разлетелись в разные стороны. А потом его жаждущий рот накрыл мою грудь и я осознала, наконец, что шутки кончились. И его руки и губы, еще недавно бывшие такими нежными стали грубыми и жестокими, оставляя синяки на белой коже, разрывая одежду. И ничего приятного в этом не было. Это чудовище, что вжимало сейчас меня в перину, не имело ничего общего с анваром, которого я любила. И я начала бороться, вырываться, шипеть ругательства и царапать все, до чего могла дотянуться.
Вот только со скалой бесчувственной не повоюешь. О, всевидящая, о чем я думаю? Меня сейчас здесь лишат невинности в самой грубой форме, а я о скалах рассуждаю. И от этих мыслей я начала хихикать.
И к счастью это помогло. Мучитель резко остановился. А мой смех плавно перерос в настоящую истерику. Я просто не могла остановиться. Смеялась и плакала, плакала и смеялась выплескивая весь свой страх, разочарование и боль.
