Рейден бросил взгляд в сторону брата.
— Вот тебе и секретность.
— Она имеет право участвовать. Это касается ее.
Мягкий упрек Ронана раздражал его.
Рейден ненавидел, когда его старший брат был прав.
— Теперь можешь идти.
— С нетерпением жду этого. Довольно больно сидеть здесь и смотреть, как ты выставляешь себя на посмешище.
— Отвали, — сказал Рейден с притворным весельем.
Ронан отсалютовал и телепортировался прочь.
— Итак? — подсказала она.
— Позволь мне позаботиться об этом. У тебя и так горе и…
— И попытка разгадать эту загадку, чтобы жертва моего отца не была напрасной, отвлекает меня от боли. Пожалуйста.
Рейден покачал головой. Она не собиралась оставлять это в покое. И он не мог позволить ей испытывать боль.
— Я ничего не нашел. Просто обновление для пэров и людей магического мира, которое должно быть опубликовано в ближайшее время, с описанием изменений в рождениях, смертях, спариваниях каждой семьи… все это, на самом деле, общедоступно. Зачем вообще за ним следить?
Она пожала плечами.
— Старшее поколение заботится о таких вещах. Отец страстно любил свою работу, любил отмечать время, записывая важные события в каждой магической семье.
— Не могу представить, как можно читать страницу за страницей чьего-то родословного древа.
Его последнее слово эхом разнеслось по комнате, и они оба замерли. Мысли Рейдена закружились.
— Дерево? — она поперхнулась.
— Отец зарабатывал на жизнь хранением генеалогических древ. Возможно…
— … мы имеем дело не с реальным деревом.
Он бросился через комнату и схватил ее за плечи, стараясь не обращать внимания на жгучее желание, которое грозило захлестнуть его каждый раз, когда он прикасался к ней.
— Ты знаешь какое-нибудь семейное древо, которое держится в тайне?
— Нет. Он старался переписываться со всеми семьями, какими бы Избранными или лишенными они ни были. Большинство людей добровольно вызвались изменить свою семью. О смертях, хотя и печальных, всегда сообщали незамедлительно. Спаривания, как правило, счастливые случаи. Он не всегда слышал о разрыве пары сразу, но часто узнавал в течение нескольких месяцев.
— Можешь ли ты вспомнить какие-либо обстоятельства, при которых этого не было?
— Нет.
Она помолчала.
— Подожди! Минутку. Это было в ту самую поездку, когда отец повез меня в тот таинственный офис в Лондоне, о котором я упоминала. Накануне вечером он отвез меня в больницу. Было уже довольно поздно, и мы встретились с человеческой парой. Женщина только что родила. Она обняла дочь один раз, заплакала и отдала ее другим людям. Ее муж умолял моего отца вычеркнуть имя ребенка из своих книг. Помню, я спросила его, кто эта семья, почему он вообще записывает человеческое рождение и почему они хотят сохранить ребенка втайне. Он ничего не ответил, только сказал, чтобы я никому не рассказывала о случившемся. Он никогда не говорил о людях. Это единственный секрет, который я могу вспомнить.
