— Как хочешь. Это не земля, Иден. Никто не откажет тебе в желании твоего тела. Просто не забывай, кому ты принадлежишь.
Я хочу сказать ему, что принадлежу себе. Но действительно ли это так? В тот момент бойни, когда он шептал мне эти искренние слова, говоря о справедливости ради всех этих невинных жизней, я была полностью под его чарами. Была очарована обещаниями его чувственных губ. И это была не уловка. Я не играла роль в какой-то гребаной постановке. Я хотела, чтобы они страдали. Мне нужно было его клеймо возмездия. И пока я тут сидела, до сих пор ощущая запах крови и желчи, я боролась с тем, чтобы не прокручивать наказание в голове снова и снова. И честно говоря…действительно ли я этого хочу?
Молча встав на дрожащие ноги, я слишком расстроена, чтобы следовать правилам этикета. Я не могу даже взглянуть на Нико и увидеть тень разочарования на его лице. Мне плевать на трех девушек, и на то, как невероятно я себя чувствовала, когда они ласкали мое тело языками. И я не могу не думать о том моменте, который разделила с самим воплощением греха и о том, как его задушевные слова, триумфальный взгляд заставили чувствовать меня менее…одинокой.
Саския ждет меня по ту сторону тяжелых деревянных дверей. Направляясь обратно в комнату, я все думаю, чувствует ли она то зло, которой сочится через мои поры.
К тому времени, как я, измученная, встаю с пола ванной комнаты, Саския уже исчезает. Я отпустила ее сразу же, как мы вернулись, но она задержалась и занялась наведением порядка и без того нетронутой комнаты, дав мне пространство, чтобы стряхнуть гниль с моей души. Я стою перед зеркалом, но глаза опущены в пол. Не могу смотреть на себя, только не после того, свидетелем чего я стала. Но больше всего боюсь, что не смогу узнать того человека, который смотрит по другую сторону зеркала. Человека, наслаждавшегося унижением…который смотрел на изнасилование и ни слова не сказал. После того, как я смываю всю грязь с себя горячей водой, я одеваю шелковую ночную рубашку, которую Саския оставила для меня. На столе так же стоит кувшин с холодной водой, который я опустошаю за рекордно короткое время. Хотя кажется, что я не спала целую вечность, а ноги устали, что я едва могу стоять, всё же спать я не хочу. Это не мой дом. Это не моя кровать. И хотя я все еще нахожусь в трудном положении, что двадцать четыре часа назад, было в этой комнате что-то не так, что не даст сомкнуть глаз. И это чувство шипит в крови, когда раздается стук в дверь.
