С мыслями об ее обмане, вздымающемся в моем пустом животе, я быстро хватаю ярко-красное яблоко из чаши, стоявшей на столе. Но как только подношу его к губам, Саския появляется передо мной и выбивает его из руки.
— Эй, какого?..
С удивительной силой, Саския хватает меня за запястье. С ожесточенным выражением на лице, она качает головой.
— Саския, отпусти меня.
Она подчиняется, но все же прижимает палец к губам, призывая меня молчать. Затем указывает на яблоко и снова отрицательно качает головой. Яблоки есть нельзя. Конечно. В мире, где ни что не является тем чем кажется, правда похожа на червя, прогрызающего себе путь в легенду. Я[1] не единственный райский сад с ядом внутри. И мой запретный плод может оказаться самым смертоносным из всех. Саския протягивает руку и отрывает с виноградной лозы несколько виноградин и дает их мне. Я не свожу с нее глаз, пока медленно жую и с трудом проглатываю через пересохшее горло. Она могла лгать, что заботится обо мне, но как я могу сомневаться в ней? Она просто спасла мне жизнь, хотя и не должна была. После долгих минут ожидания смерти, которая никак не придет, я следую за Саскией в ванную, чтобы искупаться. Горячая вода оказывает успокаивающее действие на мои суставы.
После того, как грязь и засохшая кровь смываются водой, я понимаю, что все мои травмы полностью исчезли. Не исцелились…исчезли. Словно их никогда и не было. Может, мне все это привиделось. Может быть, ощущение битого стекла и масленого асфальта под моей истерзанной щекой было всего лишь иллюзией. Может быть, болезненное эхо предательства в груди — уловка и я в любую секунду проснусь в море сизого шелка, пахнущего выжженной землей и тем же ароматом жасмина, который сейчас украшает мою кожу. Приятное чувство, но глупое, и я избавляю мой разум от него, позволяя вьющейся печали стекать в канализацию ванны вместе с ржавой водой.
Онемение приходит легче, чем я думала, пока одеваюсь и готовлюсь к предстоящему вечеру. Отвлекаясь на зачесанные волосы со стразами, я не замечаю агонию, обжигающую разбитое сердце и я благодарна, что Саския проходит этот путь со мной. Платье подходит точно по размеру, неудивительно и даже макияж нанесен в моем стиле. Темные блестящие тени для век, густая подводка в виде стрелок, а на скулах мягкие, мерцающие румяна. Все это похоже на то, что творится после наступления темноты в Гарфилд Парк, но я не осмеливаюсь протестовать, даже когда Саския обувает на меня туфли на шестидюймовом золотистом каблуке, украшенным горным хрусталем. Я здесь, чтобы сыграть свою роль. Шлюхи. Пленницы. Мученицы. Сейчас для меня все это выглядит одинаковым.
