Довести норовят до беды,
Хитроумны, что те иудеи,
Говоря по-простому, жиды.
Глупый Ваня сражайся с врагами,
Типа, драки, они для лошар,
Загребают чужими руками
Этот … как его, господи … жар!
Подстрекают на битву с тираном,
Заманили в шпионскую сеть,
А в итоге ушибам и ранам
На моём белом теле болеть.
Я – герой, но иного формата,
Мы к сверженью Кощея придём
Без гранаты, меча, автомата,
Исключительно мирным путём!
Вот, к примеру, навялю лещей я,
Этот план гениально хитёр:
Угощаю лещами Кощея,
И готово – в кишках солитёр!
Запустив старику паразита,
Я ослаблю центральную власть,
Эта власть, в результате транзита,
Спелым яблочком может упасть
Прямо в руки! Народная шея,
Что уже притомилась слегка
Под сухой ягодицей Кощея,
Будет рада сменить седока!
Дед Бессмертный, он всё же не вечен,
Мы готовы терпеть до поры.
Жаль, что наше народное вече
Разогнали его упыри.
Самым прытким отрезали ноги,
Прочим выжгли клеймо на лице.
Что ж, пожертвовать надо немногим,
Чтоб достигнуть большого в конце!
Мы опять соберемся под вечер,
Вдалеке от назойливых глаз –
На болоте, и новое вече
Не разгонит никто в этот раз!
В полутьме, избегая угрозы,
Будет каждый едва различим,
И в дупло полусгнившей берёзы
«Кто здесь власть? Мы здесь власть!» покричим.
Полушёпотом. Нам геморроя
С этой хунтой не нужно теперь.
Но ярмо феодального строя,
Ещё скинуто будет, поверь!
3. КОЩЕЙ:
Коньяка трёхлитровая фляга
От печали меня не спасла,
За околицей вышки ГУЛАГа,
Маяками извечного Зла.
Дураки намозолили очи,
Бают, горе одно от ума.
Трое суток скакал, что есть мочи,
А вокруг – Колыма, Колыма.
Из оконца не видно разрухи,
Купол церкви, похожий на брошь,
А в светёлке со мной три старухи:
Воровство, Разгильдяйство и Ложь.
Гнусно щерятся старые ведьмы,
Ухо режет гортанная речь:
«Что не весел, Кощеюшко? Ведь мы
Русь тебе помогли уберечь!».
От свободы? Достатка? Прогресса?!
Рукоплещет нам русский народ!
Вон и волки выходят из леса,
Привлечённые воем сирот.
В ближнем круге одни вурдалаки,
Всех бы в шею прогнать по уму.
А ещё раздражают поляки,
Сильно бесят, но чем, не пойму.
Эта власть, как тюремная пайка,
Не награда, скорее, беда.
А бессмертие – пошлая байка,
Люди верят, что я навсегда.
Мол, Кощея не трогает Время,
Словно это в порядке вещей,
Но несёт своё тяжкое бремя
Тридесятый по счёту Кощей.
Архетип за столетья не вымер:
«Наш владыка – Бессмертный Кощей!»,
Иоанн ли, Иосиф, Владимир,
Нет вам дела до тех мелочей.
Я устал вами править, не скрою,
И махнул бы на это рукой,
Но … ярмо феодального строя
