Спасибо, господин министр!
Когда в строй? О, я готов уже завтра! Да, чувствую себя нормально. С протезом никаких проблем. Он даже лучше моей прежней руки, и немного похож на манипулятор сержанта.
Что? Мое имя? А вы разве не знаете?
Номер семьдесят три ноль двадцать девять — вот мое полное имя.
А для друзей я просто — Двадцать Девятый.
Да. Именно. Вот прямо так и запишите.
Сержант номер…
Вот теперь всё верно.
Теперь всё правильно.
— Мама, а когда роботы ломаются, что с ними бывает? — спросила маленькая девочка, необычайно тихая и задумчивая. Она только что вернулась с игровой площадки, откуда уже не раз приносила странные вопросы.
— Ты о чем, доча? — Мама была занята. Она вязала — это было ее новое увлечение, которому она обучалась в клубе архаического искусства. Справиться со спицами было непросто, и мама, прикусив кончик языка, сосредоточилась на работе. В клубе говорили, что вязание расслабляет, но пока что это кропотливое занятие вызывало лишь раздражение и досаду.
— Роботы умирают? — спросила дочка. — Как люди?
— Нет… — устало сказала мама и надолго замолчала, считая про себя непослушные петли. Серьезная девочка с опаской смотрела на острые длинные спицы. Они казались живыми и опасными. Встревожившись молчанием дочери, мать подняла на нее глаза, вздохнула и отложила вязание.
— Ну что на этот раз? — спросила она.
— Роботы умирают, — девочка была готова заплакать. — Мне дядя сказал.
— Какой дядя?
— С бородой.
— Он тебя обманул. Роботы просто ломаются. Они не живые. Поэтому они не могут умереть.
— Их выбрасывают на свалку. — Девочка прижалась к маме. — А они там еще шевелятся, еще живут. А потом ржавеют и совсем умирают.
— Глупости! — Мама рассердилась. — Это тебе тот дядя сказал?
— Да.
— Хотела бы я его видеть! Такие вещи ребенку рассказывать!
— Он за дверью, — девочка всхлипнула. — Он хочет с тобой поговорить. Про нашего Роба.
Мама грозно глянула на входную дверь и встала; лицо его закаменело, глаза выстыли, губы поджались, руки уперлись в бока.
— Войдите! — грозно сказала она, и дверь, подчинившись хозяйке, открылась.
На низеньком крылечке мялся высокий человек в строгом, немного старомодном костюме.
— Чего вам надо? — Хозяйка дома встала перед порогом, загородив собой проем. Сейчас она была похожа на сурового стражника, стерегущего вход в крепость. — Мы ничего не покупаем и не продаем, нас все устраивает, и мы не хотим ничего менять.
Мужчина, кажется, смутился. Если он и был коммивояжером, то, наверное, весьма неудачливым.
