-- ... Не могу рисковать. Сорву график работ. Оставлю колхоз без машины. Нет, друзья, за это по головке не погладят...
Уже в спину Княжев бросил:
-- Я помог на место доставить, свой гражданский долг выполнил..."
Итак, Княжев как личность человечен, надежен, как директор МТС -бездушный рычаг... Рычаг бесчеловечной системы -- в лучших произведениях советской литературы эта тема возникает неизменно.
У Тендрякова она имеет интереснейшее продолжение. Шофер Василий и лейтенант решили жаловаться на бездушие Княжева. Кому жаловаться? Прежде всего, конечно, советской власти. Отыскали председателя сельсовета, чтобы он усовестил Княжева именем высокой власти... Он жил при сельсовете, в бревенчатой пристройке, вышел при первом же стуке.
-- Эх, дорогие товарищи, -- председатель скорбно покачал головой. -Ну, скажу, а он мне: в районе тоже, мол, советская власть, и крупнее тебя, сельсоветский фитиль, потому не чади тут... Николай Егорович здесь сила, мы все у него где-то пониже коленок путаемся..."
Тогда пошли искать милицию. Милиция ведь -- это уж точно государство. Не должно оно позволить Княжеву добить человека.
Лейтенант горячо объясняет участковому, что Княжев, не давая трактора, убивает человека...
"-- Так! -- обрубил участковый горячую речь лейтенанта. -- Объясняю пункт за пунктом. Требовать трактор прав мне не дано... Без письменного распоряжения мои действия будут незаконными...
Пошли, лейтенант, -- сердито произнес Василий.
... Нет, обождите! (остановил их участковый. -- Г. С.). Тут еще надо разобраться, раскрыть виновного. Я обязан задержать шофера, сесть и спокойненько, пункт за пунктом, нарисовать протокол...
Василий застыл в дверях, а лейтенант круто обернулся, тихо и внятно произнес:
-- Нарисовать бы на твоей сытой физиономии. Протокол важен, а не человек... Пошли!.."
Милиция, как видим, готова только акт составить, но -- спасать человека?!.
В общем, все приходят к выводу, что Княжевых не прошибешь. Автор, как бы незаметно для читателя, говорит уже не Княжев, а во множественном числе -- Княжевы.
"-- Таких Княжевых не уговаривать нужно! Я бы его, подлеца, под конвоем к прокурору! -- негодует лейтенант.
-- Мертвое дело. Не прошибешь. Давайте думать, как самим вывезти".
И тут впервые, единственный раз в повести, вступает в дело писательская оглядка, на демагогическую критику, на разбой официальной прессы. Автор, надо отдать ему справедливость, не изменив большой правде, тем не менее поспешил снять с себя будущие стереотипные наскоки демагогов: де, где парторганизация?! Не принял ее во внимание, обошел...
