А что ж ему, директору, от вознаграждения отказываться?!
Только после Дудинцева мы узнали: новый класс не только переродился, но и подвел под свое перерождение особую теорию "самоизоляции", нужную-де ради пользы дела.
Это уж был не Листопад, радостно вспоминающий сенокос, деревенскую родню...
Впрочем, Дроздов -- человек неглупый, он в глубине души знает себе цену, и когда жена упрекает его в тщеславной рисовке, он говорит полушутливо-полусерьезно: "В коммунизм мне, конечно, нет хода. Я весь оброс. На мне чешуя, ракушки. Но как строитель коммунизма я приемлем, я -- на высоте".
Хлебников сказал, что человечество делится на мир изобретателей и мир приобретателей.
Чтобы Россия не стала исключением, изобретателей, как известно, тут расстреливали. Даже гениальные конструкторы Королев и Туполев выжили случайно, и всю жизнь помнили, что в один прекрасный день, как говаривал Королев, возьмут их да и "хлопнут без некролога".
Если Листопад Веры Пановой был неким странным исключением (Вера Панова не протягивала от него нитей, и без того ее едва не убили), то Владимир Дудинцев идет дальше, он ничего не боится, во всяком случае, так кажется вначале. Ведь не террор 37-го года в Москве, а 56-й год, время "позднего реабилитанса", как горьковато шутили москвичи. И автор бесстрашно прослеживает все нити, все связи и опосредствования, которые позволяют Дроздову широко шагать по служебной лестнице...
Рядом с ним, в столице, куда он, Дроздов, пришагал, существует невидимый град Китеж и китежане -- высокодипломированные научные дармоеды и убийцы во главе со своим шефом Авдиевым, руководителем института.
Вряд ли бы "китежане" долго продержались, если бы их не поддерживал сам зам. министра Шутиков. А Шутикова -- сам министр... Для Шутикова изобретатель -- это нечто дикое, неестественное.
Изобретатель, который не только приносит свои бумаги, но еще чего-то добивается?! Вопреки китежанам?! По крайней мере, без их поддержки?! Шутиков такого просто не принимает всерьез.
А когда изобретателю Лопаткину случайно удалось пробиться к министру (помогла знакомая секретарша), Шутиков разглядывает Лопаткина, как некое чудо. "Лосось, -- говорит он, вызванный министром. -- Видели когда-нибудь, как лосось прыгает вверх через водопад? Нет?.."
Шутиков прекрасно понимает, что истина на стороне Лопаткина, однако подписывает, дает ход негодному проекту китежан, поскольку его представил сам Авдиев.
Само дело для него значения не имеет, а лишь то, кто за делом стоит, степень влиятельности тех, кому он поможет сейчас, а те, в свою очередь, когда-либо поддержат его.
