– Это просто… ничего такого. Странное совпадение.
– Ну, – сказал я, откусив от сэндвича. Она выглядела так мило с раскрасневшимися щеками. Интересно, чем бы еще я мог вогнать ее в краску?
– Ну… – Она взялась за вилку.
– Собираешься продолжать и статистику, и музыку?
– Наверное, – ответила она. – Только один из предметов будет в радость, а от другого я, похоже, сдохну. – Глаза у нее были необычного орехового оттенка. Настоящая красотка, но ничего от секс-бомбы. Выглядела она более серьезной, чем девчонки, на которых я обычно западал. Но ей это шло.
Не то чтобы я оценивал ее и все такое. Какой смысл?
Она сделала первый глоток колы и облизнула губы, розовый язык мелькнул, отвлекая меня от разговора. О чем я там? Ах, да. Занятия.
– У меня такая же история.
– Вот-вот, – подхватила она. – Со статистикой, похоже, шутки плохи, хотя она мне нужна – я же на подготовительном медицинском. А мне казалось, что справлюсь.
– Ага. – Я улыбнулся ей. – Значит, ты на первом курсе. И как идут дела?
– Сегодня второй день. Так что узнаю – расскажу.
– Соседки нормальные?
Она скорчила рожу.
– Могло быть и хуже.
– Смотри на это веселее. Через два года сможешь жить одна в комнате.
– Есть о чем мечтать.
Она стала ковырять салат.
– А ты? Будешь продолжать оба предмета?
– Конечно. Статистика – штука нехитрая. Просто раньше она у меня не влезала в расписание. Насчет теории музыки – не уверен. Мне нужно, чтобы занятия были во вторник или в четверг. И я думал, это простой предмет. Но теперь не уверен. Все эти интервалы и полутона. Профессор как будто забыл человеческий язык.
– Ты это серьезно? – Она откинулась на стуле, и ее майка слегка задралась. Я старался не смотреть на полоску гладкой кожи в районе талии. – Как это можно – в статистике разбираться, а в музыке нет?
– Мне кажется, что музыку можно испортить, если слишком вникать. Это как астрономия. Я когда-то любил смотреть на звезды. А теперь, когда смотрю, только и думаю, что это – красный карлик или белый гигант.
– Нет, так не должно быть, – сказала она. – Чтобы ты вдруг услышал любимую песню и стал думать: «Это бы звучало лучше в до миноре». Скорее наоборот. Ты услышишь то, чего не слышал раньше. И поймешь, почему перемена тональности в середине песни заставляет тебя чувствовать что-то новое.
– Тоже верно. Но некоторые вещи прекрасны независимо от того, понимаешь ты их или нет.
Она улыбнулась, и эффект был мощный. Из серьезной красотки она превратилась в ослепительную.
