— В силу, говоришь. Нет, мелкая, мы и так силушкой не обделены, мы с тобой кто? Мы сильномагические существа, значит, что? Магия — наше всё, как А.С. Пушкин.
— А Пушкин это кто? — заинтересовалась Акулка.
— Пушкин это большой маг в нашем мире. Он такого понаписал, вот внимай: "Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастёт народная тропа".
У мелкой от восторга округлились глазки.
— Памятник? Себе? Да он же архимаг! А тропа к его алтарю вела, и народ на алтарь нёс подношения! Это же уровень бога! Вот бы его гримуар почитать.
— Ага, он нагримуарил капитально. Помню, в школе нас заставляли его наизусть учить, — почесал я затылок.
— А кто ещё у вас из архимагов был?
— Ну, Данте был, он по мирам различным ходил, в аду был, в раю и чистилище. Данте вот сказал "Оставь надежду всяк сюда входящий!", — продекламировал я.
В чистом солнечном небе вдруг раздались громовые раскаты.
Осьминожка как-то вжала голову в "плечи" и с испугом сказала: "Очень уж сильная магия! ЧарЧар не надо здесь колдовать, а то народ не поймёт".
Я закинул все три очка параметров в магию.
Бздынь-бздынь!
— Ваша Магия: +4 расовое, +12 от фейри, +8 от драконидов, +8 от демонов, +8 от потусторонней сущности, итого +40.
Вот теперь можно и к людям, т. е к разумным идти. Вот у осьминожки надо кое-что уточнить.
— Эй, мелкая, а чем мне тебя кормить. Может рыбкой, вон море можешь слетать, поймать пару рыбок, — сказал я, вертящейся вокруг меня осьминожки.
— Да всеядная я. Только вот рыбку я не могу, — пробормотала Акула, — я, это….не могу рыбку поймать….я плавать не умею, — призналась коренная обитательница морей, — я воздушная, а воду, ты не думай, я не боюсь, я её просто побаиваюсь, немножко, — совсем тихо и сконфужено пробормотала осьминожка.
— И когда мы пойдём подвиги совершать, не призывай меня при разумных, завидовать будут, что я у тебя такая красивая есть, — попросила осьминожка, — я тут в инвентаре смирно сидеть буду, денюжки и сокровища считать буду, ага.
— А что у нас с деньгами, — спросил я.
— Всё нормально с деньгами, — радостно отозвалась осьминожка. — Их у нас нет.
— Даже так? Ладно, мелкая, лезь в сумку, пойдём навстречу подвигам, а то они уже заждались, и сокровища бесхозные нас ждут-недождуться, — скомандовал я себе и сухопутной Акуле.
Вот это мир! Осьминоги по небу летают и боятся воды.
И я пошёл себя показать, других посмотреть. Пошёл по песчаному берегу по направлению к резвящимся детишкам. Они бегали, плескались, визжали; более взрослые, лет так по 15, солидно говорили друг с другом и шикали на малышню, которая норовила поучаствовать в их серьёзных взрослых разговорах. Раз есть дети, значит, где-то обитают и взрослые, вот туда нам и надо двигаться.
