Не жизнь, а мечта.
Только когда я не был на сцене или в студии звукозаписи, где мог вдоволь настучаться по своей барабанной установке, она ощущалась скорее кошмарным сном.
Когда я играл, хаос моих мыслей вдруг обретал смысл. Я мог распознать закономерности. Расстановка энергии, подлежащая идентификации и интерпретации, задавала уникальный ритм.
Из безжалостного шума в голове я создавал музыку.
Но если в моих руках не было пары барабанных палочек, я проводил большую часть времени, занимаясь другим видом стука.
Отсюда и две девушки в постели.
Иначе я бы бился головой об стену. Возможно, стоило заселиться в отель одному прошлой ночью. Именно сегодня я ни для кого не был подходящей компанией.
Единственный день из трехсот шестидесяти пяти. День, который проведу в попытках забыть о том, что я натворил, о жизнях, которые я разрушил, о семье, которую я уничтожил.
Семья.
День, чтобы потеряться в забвении, где вчера никогда не было, а завтра еще не наступило.
К сожалению, у меня сегодня будет шоу.
Моя же долбаная вина. Если бы я уделил побольше внимания на потенциальную дату концерта, выдвинутую Шейном в пользу фонда, который он основал в память о друге детства, я наложил бы на это вето.
Но только вот я прожигал жизнь и не заморачивался над деталями. Согласился со всем. Не позаботился ни о чем.
Сегодняшнее шоу было важным для Шейна, так что оно важно и для меня. Несмотря на то что мы выступали всего в часе езды к югу от Лос-Анджелеса, наш координатор тура всегда заказывал нам номер в отеле в день концерта. Надо зарегистрироваться там пораньше. Это будет не первый раз, когда я напьюсь в гостиничном номере. Я играл идеальный сет, даже когда не мог идти по прямой.
Но я не смогу играть, если ребята не в силах будут меня найти, а если я хоть еще немного проторчу в Лос-Анджелесе, то пройдусь по самым захудалым барам и отключусь в месте, в котором не должен быть... и проснусь слишком поздно с кем-то, кого не знаю. Может, я и идиот, но когда дело доходило до группы, я не собирался лажать.
Вздохнув, пробрался в спальню. Пора избавиться от цыпочек, которых привел с собой.
— Подъем, — я постучал по изголовью кровати. — Пора вставать, у меня сейчас саундчек.
Темноволосая слегка пошевелилась. Слишком слегка. Третий раунд только закончился, так что вряд ли она уже успела так крепко уснуть.
Я наклонился, чтобы потрепать ее за плечо, и она, перевернувшись, попыталась затащить меня обратно в постель. Обычно я был бы обеими руками «за». Черт, в любое другое утро я все еще валялся бы между ними.
