187. Содержание церковнославянских литературных текстов в Киевской Руси не является узко церковным, церковно-богослужебным. Наряду с собственно богослужебными текстами мы встречаем здесь и церковную беллетристику, жития „святых“, среди которых имеются не только переводные или списанные с болгарских оригиналов, но и оригинальные (например, „Сказание о Борисе и Глебе“, „Житие Феодосия“). Встречаем и переводную историческую беллетристику („Александрия“, „Повесть об Акире Премудром“ и др.), в Киевской Руси была переведена на церковнославянский язык известная греческая хроника Георгия Амартола; древнейшие летописные записи делались также на церковнославянском языке. Переписанный с болгарского церковнославянского оригинала для киевского князя Святослава Изборник 1073 г. был чрезвычайно разнообразен по своему содержанию и представлял собой своего рода научную энциклопедию, включая, например, даже вопросы теории словесности. Таким образом, церковнославянский язык Киевской Руси вовсе не был узко специальным языком церкви, обслуживающим только потребности религиозного культа и церковной проповеди. Это был литературный язык широкого размаха, охватывающий различные стороны идеологической жизни. В X в. и, по-видимому, в начале XI в. церковнославянский язык был, как мы видели, и языком княжеских канцелярий, государственным языком Киевской Руси. Наиболее ярким памятником церковнославянской литературы Киевской Руси является замечательное „Слово о законе и благодати“ Илариона.
