Улица с односторонним движением проходила под мостом, оставляя мало места между цементной опорой моста и серой водой Анжана. Вайят остановился на узком пятачке, всё ещё наполовину на дороге, но с достаточным пространством для проезда другой машины. Я выбралась из машины навстречу какофонии из грохота надземного движения и плавного течения реки. Запах масла и гниющей рыбы ударил в нос, настолько знакомый, насколько и отвратительный.
— И ты удивляешься, почему я оскорбил его мост, — сказал Вайят.
— Никогда не говорила, что удивлена. — Я обошла машину и присоединился к нему. — Просто я знала, что лучше ничего не говорить ему в лицо.
Он склонил голову на бок, рассматривая меня с некоторым удовольствием.
— Вот это моя девочка.
Я улыбнулась, согретая его похвалой. Даже будучи новичком, хотела, чтобы Вайят мной гордился. Он всего на десять лет старше меня, но был одним из тех редких одаренных. Он мог подключиться к источнику силы фейри и управлять им ограниченным способом. У каждого из тридцати тысяч людей есть эта способность, многие из них находятся под наблюдением триад — или, как Вайят, работают по контракту. Фейри могут чувствовать их, но единственный верный способ для людей идентифицировать одаренного — это родимое пятно размером с полпенни, обычно расположенное посередине левой ягодицы.
Магические горячие точки существуют по всему городу, но их не могут обнаружить обычные люди. Только Падшие, фейри и одаренные могут их почувствовать. Однажды я слышала, что одаренные рождаются в одной из этих горячих точек — прорывов в мире, где пролилась магия. Даже будучи редким одаренным, способность без разрешения подключаться к источнику магической силы была талантом, который Вайатт, похоже, не решался использовать даже в роли куратора триады.
В некотором смысле это являлось проклятие для одаренных. Хотя они обладали экстраординарными способностями, человеческое тело не предназначено для фильтрации такого рода магической энергии. Манипуляции часто оказывались болезненными и имели физические последствия. Это также (по слухам) сделало их стерильными. И это, скорее всего, пока останется слухом. Я не знала других одаренных, и это не та тема, которую я хотела бы обсуждать с Вайятом. Когда-либо.
Мост грохотал в тридцати футах над нашими головами. Забор из рабицы окаймлял границу с противоположной стороны дороги, якобы, чтобы граффитисты-подростки не могли оставить свои работы по всей нижней части моста. Металлические опорные балки и бетонный уклон остались без брызг краски, но десятки следов покрылись пылью с другой стороны. Художники приходили, но что-то их прогнало. Что-то по имени Смедж.
