Она не возражала.
Андрей ловко сбросил футболку, являя миру загорелый торс. Широкие плечи, узкая талия, мышцы пресса красиво очерчены. Темные пряди падают на лицо, в карих глазах — искра, которая тут же зажгла внутри Лизы пламя. Разве можно вкладывать в одного мужчину столько совершенства?
Поставив стакан на небольшую полку рядом с изголовьем кровати, он долго рассматривал свою пленницу, касаясь ее кончиками пальцев, будто бы запоминая. Затем он лег на нее сверху, опершись на локтях и, потянувшись к стакану, выудил кубик льда.
— Открой рот. — Она подчинилась, и Андрей протолкнул ей между губ кусочек колючего зимнего мороза. И сразу поцеловал, играя со льдом и металлом пирсинга, посасывая губы и язык, медленно изучая каждый уголок ее рта. Лиза стонала и извивалась под ним, молча умоляя утолить ее более основательную чувственную жажду. Тогда Андрей, выловив второй кубик, зажал его зубами и спустился ниже, прокатывая лед по горячей коже. Лиза выгнула спину, безрезультатно пытаясь вспомнить, на какой она планете. Кажется, на Венере.
— Если ты надеешься, что утром я не смогу подняться, то даже не рассчитывай, — в панике сказала она, слишком взбудораженная, чтобы остановить Бесстыжего. А он, обнажив ее грудь, обвел языком сначала один сосок, затем второй, холодя льдом и согревая дыханием, втягивая в рот и с маниакальным вниманием следя за реакцией Лизы. Под его взглядом хотелось растаять или превратиться в облако. Но Архиповы не сдаются сразу, хотя бы минут пять стоит подождать для приличия. И Лиза продолжала хмуриться, выражая молчаливый протест собственной уступчивости.
Когда льдинка прошлась по животу и скользнула между горячих складок, то Лиза почувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Говорить она точно не могла. А Бесстыжий как будто специально не торопился, аккуратно спуская бикини к щиколоткам, и тело начало подрагивать от неудовлетворенности.
— Ну что, отпустить тебя? — донесся хриплый вопрос.
— Боже мой, Одиссей. Ты коварен и хитер. Сдаюсь. Отпусти меня чуть-чуть попозже, хорошо?
— Как скажешь.
Он широко развел ее бедра и коснулся льдинкой чувствительной плоти, заставляя вздрогнуть, а затем погрузил в Лизу два пальца и начал двигать языком в такт. От жара, переплетенного с тающим холодом, в глазах потемнело, и грудь тяжело вздымалась в рваном дыхании. Одиссей — бог, это официально.
Когда она забилась в судорогах, Андрей сильнее прижался языком к клитору, и Лиза начала всхлипывать, паря где-то между небом и землей и наблюдая Северное сияние. Голова кружилась, а в ушах шумело ночное неспокойное море.
