Смотрю, смотрю - и вдруг Чубайс передает Ельцину записку. Тот прочел и в Чубайса тычет пальцем. Как, Чубайса? Мы на балконе про одно думали - кого сегодня уволят? Неужели и они про то же? И пальцем тыкать! Но вроде обошлось вести заседание, вот про что Чубайс, видно, спрашивал. И вот он ведет. Давай, Анатолий Борисович!
Последовательный перевод
- И это только начало! - отвлек меня Черномырдин энергичной фразой, которая вырвалась из его ровного текста. Я вздрогнул, а зря: дальше пошло обычное: "...упрощение обложения... стимулирующее производство... крайне необходима мобилизация всех источников..."
Я снова отвлекся и опять за бинокль. Смотрю... Ну и где молодые реформаторы? Никакие они не молодые - там, в президиуме, я рассмотрел такого успевающего гимназиста из хорошей семьи. Спросил соседей по балкону, оказалось - это Рыжков-2 (Володя). А который Рыжков-1 (Николай Иванович), я его в бинокль видел, он с кем-то мило беседовал, проходя под трибуной.
- Нам надо ходить в Госдуму как на работу!
После:
- Категорически нужны новые подходы к проблеме занятости!
Далее:
- Последствия мы сполна хлебнули.
Еще Черномырдин ругал своего зама Серова, еще требовал какие-то давно ему обещанные бумаги наконец сочинить. Я мало что понимал из премьерских слов. Какая проблема? Ну прикажи, и пусть тебе все сделают. Мне-то зачем про это рассказывать, мне зачем жаловаться? Я вам чем могу помочь?
Премьер между тем все читал и читал свою шифровку. Ее, чтобы понять простому человеку, надо сперва расшифровать. Как так? Вы вроде и так понимаете? А вот так - на самом деле вам уже расшифрованное передают. Сидят специальные люди в редакциях, сокращают, пересказывают своими словами, объясняют, что хотел сказать автор. А если гнать как есть, слово в слово, и ничего не выкидывать, много бы вы поняли?
Я прикидывал, какой должен быть алгоритм перевода, раскодирования. Там каждое слово закодировано абзацем, а то и страницей-другой. Причем иные страницы - не более чем наполнитель неизвестного назначения. Например, "требуется уделять больше внимания различным вопросам".
А приблизительно, как мне показалось, речь была вот про что: "Мы сами точно не знаем, что надо делать. А с нас требуют сделать все сразу прямо завтра. Возражать мы не смеем, да и невежливо это. А нас еще никто не слушается. Мы им говорим: а ну делайте! А они не делают. Звонили, говорят, не дозвонились. Выгнать же никого нельзя, потому что остальные еще хуже. Ну, так будем работать как умеем, авось пронесет. Конечно, ничего тут на этих заседаниях не решается, это все в другом месте, но должны же мы иногда собираться в одном месте, чтобы быстро можно было пошептаться со своими ребятами по углам".
