Канава. Здесь в воду уронили мешок Волосатого. Он тоже орал.
Внутри тепло. Мне по душе даже когда они ругаются…
Березовый перелесок. Замираю. Меж деревьев снуют тени Других. Шустро они сегодня!
Страшно. Другие — это другие…
— Где они? — перед глазами появляется Кивач. Долговязый, с постоянно мотающейся головой. В старой, противнопахнущей одежде. Порох, кровь, смерть… Смердят его тряпки.
Остальные полукругом собираются за спиной Кивача. Их я не знаю. Они — пустые.
— Они мои… — говорю, смотрю в пустые глазницы долговязого.
Другие гудят. Недовольны.
— Стоп! — поднимает руки он, из дырявых рукавов сыпятся черви. — Почему?
— Они мои! — рычу, чувствую, что меня трясет от страха, но рычу.
Другие злятся. Один клацает зубами, трещит костями, переступает с ноги на ногу.
— Нам нужна еда… — качает головой Кивач.
— На каменной полосе! — скалюсь.
— Это шоссе, — поправляет меня один из Других. Свежий. В руках ружье, половины черепа нет.
— На каменной полосе, — повторяю.
— Ты знаешь условия? — подбирается Кивач.
— Знаю…
— Тебе придется уйти с ними.
— Знаю!
Кивач разводит руками.
— Хорошо, тогда договорились. Они твои…
Другие рычат, недовольно смотрят на главаря. Но я знаю Кивача. Он сильнее всех.
— А лес наш!
— Лес, но не река, — напоминаю.
— Да!
Здесь все равно никого не бывает. Эти первые…
— Уходим, — бросает Кивач. Другие неохотно повинуются, бредут на юг. А он стоит:
— Мне будет не хватать тебя, Хранитель.
Молчу, дрожу от холода. Дождь все льет. Ничего не спасает. Сейчас бы забиться под елку… Зарыться в хвою и согреться.
— Зачем? — спрашивает Кивач.
— Не знаю, — признаюсь.
— Дурак ты, — хмыкает Другой и уходит. А я стою, смотрю ему вслед и скулю…
Интересно, люди уже спят?
Бегу назад.
Нет, бодрствуют. Второй колотит по деревянной штуке с шестью прочными волосами, я такие видел. Те, что на лодках, тоже часто по ней били и громко кричали.
Странной Шапки нет. В доме, наверное. Справа бродит Медвежонок. Он часто уходит от своих, помет у него необычный. С голубыми ошметками. Он их в шкуре носит.
Волосатый лезет в тряпочный дом. Укладывается.
Положив голову на лапы, наблюдаю, греюсь внутренним теплом. Они хорошие. Ругаются иногда, но любят друг-друга…
Но что делать? Теперь я должен идти с ними. Другие оставляют добычу только когда им отдают часть леса. А это была моя!
Мне хочется быть с ними, с людьми в странной пятнистой одежде. Я видел таких раньше. Охотники и копающие землю. Эти не такие. Они просто идут.
Люди расходятся спать, а я тихо подкрадываюсь к тлеющему огню и греюсь. Облизываю миски. Еда…
