Теперь в нем поднялся настоящий ужас. Даже во сне ощущал болезненный жар, какая-то часть его рассудка следила за этим с нарастающей тревогой, опасаясь, как бы сила сновидения не оказалась слишком велика и не смогла повредить физическому состоянию тела наяву. О таких вещах рассказывали: люди погибали во сне, сраженные силой могучих посланий или обычных сновидений. И хотя это шло вразрез с заученной с детства истиной, хотя он знал, что обязан досмотреть даже наиужаснейший из ужасов, чтобы увидеть окончательное откровение, он решил проснуться ради собственной безопасности. Попытался и не сумел. Упал на колени, дергаясь на раскаленном песке, вглядываясь с необычной ясностью в загадочных крошечных насекомых с золотистыми туловищами, шедших к нему колонной по краю бархана. Они добрались до него, муравьи с безобразно раздутыми челюстями, и каждый, чуть поворачиваясь, поднимал туловище и кусал, впиваясь челюстями и не отпуская, так что в одну неуловимую долю секунды насекомые покрыли всю его кожу. Он сметал их с себя и никак не мог стряхнуть: их клещи держали намертво, даже когда отрывал головы от тел. Песок вокруг почернел от обезглавленных насекомых, но их было слишком много, они растекались по телу, как плащ, а он с остервенением стряхивал и стряхивал, пока не воздвиг вокруг себя настоящую гору. И все равно еще больше муравьев вцеплялось в него своими челюстями. Он устал сметать их. К тому же, в этом живом плаще оказалось прохладнее. Они защищали от солнечного жара, и хотя сами жалили и жгли укусами, но не так свирепо, как солнечные лучи.
Неужели сон никогда не кончится? Он попытался взять его под контроль, обернуть нарастающий поток прибывающих муравьев в струю холодной чистой воды, но не смог, ничего не изменилось, и он вновь соскользнул в кошмар, продолжая устало ползти по песку.
И постепенно начал сознавать, что уже не спит.
Не было границы между сном и пробуждением — только внезапное и полное понимание, что глаза его открыты. И два сознания (спящего наблюдателя и страдающего Деккерета) слились в одно. Но тем не менее, он находился в пустыне под страшным полуденным солнцем. И он был наг. Кожу чувствительно саднили царапины и волдыри. И были муравьи. Крошечные насекомые действительно карабкались по его ногам, поднимаясь до колен, вцеплялись в кожу. Сбитый с толку, подумал, что наверное метался во сне, но сразу отказался от этой мысли: не мог же спящий уйти так далеко в пустыню. Он встал, стряхнул муравьев, посмотрел в сторону лагеря.
