— Типа того, — кивнул отец. Но продолжил совершенно серьёзно: — Есть такая легенда и у нас, у Гуляевых…
* * *
Жил в позапрошлом веке отважный мореход, славный капитан Артур Гуляев. Командовал сначала военным бригом, а когда ушёл с государевой службы в отставку, принял под своё начало новенький торговый пароход. Возраста он к тому времени достиг вполне почтенного и уважаемого — капельку за пятьдесят, а вот семьёй так и не обзавёлся, провёл всю жизнь в дальних походах. Плавал и в Африку, и в Индию, огибал с юга Америку, избороздил вдоль и поперёк Тихий океан — от Порт-Артура до Сан-Франциско и от Берингова пролива до самых антарктических льдов.
Волне естественно, что за моряка с таким громадным опытом билась после выхода того в отставку, не одна судоходная компания. Но Артур Фаддевич, понимавший, что парусный век на излёте, отдал своё предпочтение никому ещё не известному пароходному товариществу, в котором и было-то пока лишь три небольших, но быстроходных судна.
Капитан Гуляев на вверенном ему пароходе «Гермес» сначала ходил в Панаму, куда одна петербургская мануфактура поставляла оборудование на предпринятую французами первую, оказавшуюся впоследствии неудачной, стройку пресловутого канала. Чтобы не идти обратно с пустыми трюмами, обычно на обратном пути посещал Фор-де-Франс на Мартинике, где грузился первосортными кофейными зёрнами.
Команда его уважала. Ещё бы! Старый морской волк, Артур Гуляев без повода никогда не повышал на матроса и голоса, не то что прибегать к телесным наказаниям, которые сто с небольшим лет назад ещё вовсю применялись. В портах, куда заходил «Гермес», капитан всегда отпускал не занятых на погрузке и свободных от вахты членов команды на берег, понимая, что тяжёлая работа без даже кратковременного отдыха раньше времени может свести человека в могилу. Порой, идя против правил, установленных товариществом, он лично продлевал такие стоянки на день-два, чтобы дать своим ребятам хорошенько отдохнуть и расслабиться.
Сам, впрочем, по борделям не шастал и выпивкой не злоупотреблял, хоть и слыл человеком вполне компанейским и даже весёлым. В силу своего лёгкого характера и душевного склада Артур Фаддеевич умел в каждом портовом городе отыскать таких людей, которые довольно быстро становились ему если не друзьями, то хорошими приятелями. Как человек творческий, кропающий в свободное время стишки да рассказики и малюющий на досуге пейзажики, он предпочитал общество себе подобных — самодеятельных литераторов и художников, которые, убегая от шума и суеты прагматичных европейских городов, в то время буквально наводнили полудикие ещё Карибы, не лишённые своеобразного колорита.
