Облажаться по-королевски | страница 84
- О Боже! Мы убьемся!
Она хватает меня за руку.
- Оливия, мы не убьемся.
- Нет, убьемся! Наклони! Наклони в другую сторону!
Она отодвигается от окна - в противоположную сторону от нашего крена. И Томми, стараясь быть полезным, наклоняется к ней. Я выравниваю нас, но ее хватка на моей руке не ослабевает.
- Посмотри на вид, сладкая. Посмотри на огни - они как тысячи бриллиантов на ложе черного песка.
Глаза Оливии так крепко зажмурены, что почти исчезли с ее лица.
- Нет, спасибо, мне и так хорошо.
Я отрываю ее руку от своей, по одному пальцу за раз.
- Хорошо, вот что мы сделаем. Ты положишь руку на рычаг и поведешь вертолет.
Ее глаза распахиваются.
- Что?
- Ты боишься, потому что чувствуешь себя не в своей тарелке, - спокойно говорю я ей. - Это поможет тебе почувствовать себя лучше.
- Ты хочешь, чтобы я дотронулся до твоего рычага и почувствовала себя лучше? - недоверчиво спрашивает она. - Звучит как клеше.
Я смеюсь.
- Никакого клеше. Но... мой рычаг всегда делает все лучше. Ты не ошибешься, если прикоснешься к нему. - Я беру ее руку и кладу на штурвал, дразня ее. - Вот так, держи крепко, но не пережми. Не гладь, просто держи его - я знаю, он большой - привыкни к ощущению его в руке.
Оливия фыркает.
- Ты грязный, порочный мужлан.
Но она забыла бояться, как я и надеялся. И через несколько минут я убираю свою руку с ее руки, и она твердо держит штурвал, вся в себе, ее лицо пылает от счастья.
- О Боже мой! - она задыхается - и это меня тоже возбуждает. - Я делаю это, Николас! Я лечу! Это потрясающе!
Мы приземляемся примерно через два часа и едем в Смитсоновский институт, украшенный ярко-красными полосами между каменными колоннами и широкими прожекторами вдоль красной ковровой дорожки.
Когда мы подъезжаем, я вижу знакомую вспышку камер.
- Спереди или сзади? - спрашиваю я Оливию в лимузине, поворачиваясь к ней лицом.
Она смотрит на меня с намеком на сухую улыбку.
- Тебе не кажется, что еще слишком рано пристраиваться сзади?
Я ухмыляюсь.
- Для этого никогда не рано.
Она хихикает. Но потом я становлюсь серьезным. Потому что знаю, как сильно я собираюсь перевернуть ее жизнь с ног на голову... а потом, менее чем через четыре месяца, я уйду. Оливия пока этого не понимает, не совсем.
- Если мы войдем в парадную дверь, они сфотографируют тебя, узнают твое имя, и мир сойдет с ума - но это будет нашим решением. Если воспользуемся задней дверью, можем выиграть немного больше времени, но не будем знать, когда, где и как произойдет разоблачение. Это просто случится. - Провожу рукой по ее колену. - Все зависит от тебя, любимая.
