Кордолианец склоняет голову. У него действительно заостренные уши. Как у эльфа.
С моих уст грозится вырваться глупое, неразумное хихиканье. Я сдерживаюсь изо всех сил.
Не то место, не то время. Боязнь сойти с ума, наверное, заставляет меня бредить.
«Прекрати, Эбби. Не заставляй большого плохого инопланетянина злиться».
Именно это происходит в ситуации «между жизнью и смертью»? Кажется, я читала о чём-то таком. Потеря реальности. Неуместная истерика. Таковы симптомы состояния аффекта.
«Скажи что-нибудь. Заставь его уйти».
— Э-э, привет, — говорю я на универсальном. Каждый, кто отправляется в космос, должен выучить универсальный язык. Это требования Федерации. — Вы, ребята, похоже, торопитесь, поэтому я просто пропущу вас. — Небольшой смешок всё же срывается с моих уст. И я тут же мысленно даю себе пинок под зад.
«Серьезно, Эбби? Ничего получше придумать не могла?»
Я задержала дыхание, ожидая его реакции. Стараюсь не пялиться на его заостренные уши, грозные красные глаза и довольно ошеломляющий мускулистый торс. Потому что эта наноброня довольно, ах, скульптурная и совсем не дает разыграться воображению.
— Что смешного, женщина? — его бархатный голос резонирует в коридоре. Именно так я себе представляла его голос. Высокомерный. Властный. Голос мужчины, который всегда добивается своего.
Уф. Если бы он не был таким пугающим, я бы сочла его раздражающим. Поднимаю руки в успокаивающем, я надеюсь, жесте.
— Ничего. Просто думала обо всем, что нужно сегодня сделать. Знаешь, сращивание ДНК, плазмидная инженерия, очистка кислородных фильтров и всё такое. Поэтому я немного поглощена мыслями. — Наполовину правда. Я действительно думала об этом. А ещё о том, что мы были захвачены одними из самых опасных существ в космосе.
Он уставился на меня, ничего не говоря, словно понятия не имеет, о чем я говорю.
— Я ученый, — уточняю я. — Очистка биометрических кислородных фильтров не так очаровательна, но кто-то должен это делать.
Он всё равно молчит. У меня есть дурацкая привычка много болтать, когда нервничаю.
Глубокий красный взгляд не дрогнул. Кордолианец сужает глаза, протягивая руку в черной перчатке. Я вздрагиваю.
«Ты уходишь прямо сейчас, Эбби».
Затем его пальцы что-то вытаскивают из моих волос. Травинка. Вероятно, листочек виноградной лозы застрял, когда я ползала через гидропонные вентиляционные отверстия, ища фрукты, которые потерялись при сборе урожая.
Он критически осматривает лист, потом меня, потом снова лист, качая головой. Он что-то бормочет себе под нос на родном языке.
