С трудом продрать очи после тяжелой ночи, прогоняя остатки беспокойного сна; натянуть на себя первое попавшееся из одежды — и силком вытолкнуть, плененное мутным сознанием, непослушное тело за дверь.
Едва ли не на ощупь добраться до остановки, запрыгнуть в знакомый автобус — и замереть у поручня, дожидаясь ленивого кондуктора.
Я бы непременно сегодня не ехала на эту лекцию (да и на пары в универ вообще), если бы не вереница тех проблем, что непременно создаст мне за сию нерадивость наш горячо «любимый» преподаватель. Справки нет — а значит, хоть умри, но на паре будь.
Так что вот она я, спящая красавица собственной персоной.
На удивление всем не сажусь в первых рядах. Иду в самый конец (на самый верх), да так, чтобы глаза его (преподавателя) меня не видели (после переклички).
Знакомые ребята с потока, вот только общаться не довелось (не было у меня желания на всё это), посему даже имен не знаю.
— Привет.
— О! Лилька, — взревели молодые люди. — Ты чего это?
Нагло, бесцеремонно плюхнулась за парту рядом с каким-то смазливым, развеселым пареньком. Коротая, дежурная улыбка. Но на вопрос не отвечаю.
Живо достать из сумки тетрадь, ручку — и отодвинуть (для показушности) все трофеи в сторону. Сложить руки перед собой, нагло умостить голову сверху и, наконец-то, предаться сладкому сну.
— Ну, Лилёк, так не честно! — рычит недовольно кто-то из парней. — А мы уже понадеялись, размечтались тут.
Черт, как же неудобно…
Обреченно поднимаю голову — и всматриваюсь в столпившихся вокруг меня кобелей. Криво улыбаюсь — те явно мое участие приписывают в свои заслуги, а потому распушили перья еще куда пуще прежнего.
Косой взгляд на соседа:
— Девушка у тебя есть?
— Э-э, — немного замялся тот (а остальные замерли в ожидании последующего). — Нет.
— Отлично, — наигранно усмехаюсь. Бесстыдно умащиваюсь ему на плечо и вновь закрываю глаза. Бормочу, едва внятно. — А то не хотелось бы проснуться от того, что меня кто-то таскает за волосы в порыве ревности.
…
Резвый (очередной) удар в бок наконец-то выбивает, вырывает меня из плена забвения. Неохотно открываю глаза.
Еще шаг — и замерл(а) рядом со мной… «моя отрада».
— Конс-стантин Дм-митриевич? — удивленно бормочу, проглатывая остатки дурмана.
— Именно, Дмитрий Константинович, Лилия Корсакова, именно.
— А ну да, извините. Я это… того.
— Вот и я о чем. Что Вы этого… конкретно «того». Совсем охамели? Спать надумали? Марш к себе домой, в общагу, или где Вы там проживаете, а мне таких студентов не нужно на лекции! Или что, думаете, раз пришли — то уже всё, этого вполне с меня и с Вас хватит? Да?
