Я закрыла глаза. Господи, у этого Коня Пржевальского чувство юмора — атас.
— Помолчи хоть минуту, голова раскалывается уже, — единственный голос разума, исходивший от Ладьи, обрадовал меня. — Ферзь, что завтра?
— С завтрашнего дня дежурим парами. Сегодня Влад с отцом на даче, там они под надёжной охраной. Потом Влад вернётся в город. Работать.
Сдержанные смешки дали понять, что работать этот мажор не умеет.
— Ну и его вечные гульки. Старайтесь показываться в проверенных местах, чтобы не было проблем. С утра Конь и Ладья, вечером, — все взгляды мужчин устремились на меня, — вечером Слон и Пешка. Слон, на тебе периметр и, само собой, автомобиль. Тая, дорогая, — от такого обращения меня покоробило, — ты будешь с Владом в клубе. Оденься соответствующе, чтобы не вызвать подозрений.
— У меня одежды такой нет… В мужском костюме я там буду как бельмо на глазу.
— Ничего, значит, сегодня со Слоном займитесь маскировкой. И клубы прочешите, куда Влад любит ходить. Его месяц в городе не было.
— Тогда он точно в «Арелию» пойдёт, — Слон подал голос. — Ферзь, ты нам ключи дашь?
Тихо звякнул металл и мимо меня пролетела связка ключей. А передо мной на столе появилась рация, кобура со знакомым ИЖ-ом и беспроводная гарнитура для переговоров.
— Будет странно, если у тебя будет торчать провод.
— Это всё?
— А что тебе ещё нужно? Дубинка? И куда ты её засунешь? — теперь понятно, почему Назар — Конь. Ржёт он точно как лошадь.
Я обернулась и зыркнула на смеющегося мужчину. Отвечать грубостью на грубость не хотелось, обойдётся.
— Если тебе что-то понадобится ещё — говори, — Семён Евгеньевич раскладывал карту на столе. — Значит так, завтра маршрут такой…
Кондиционеры работали вовсю: июльская жара давала о себе знать. Отдуваясь скорее от нервов, чем от мнимой духоты, я вцепилась пальцами в пуговицу на манжете идеально отлаженной белой рубашки и дёргано крутила её. Втянув воздух носом, считала про себя от одного до десяти и попутно вспоминала, как же перезаряжать обойму своего ИЖ-а.
Успокоиться, почему-то, не получалось. Пусть внешне я была сдержана и холодна, но это всё показное, чтобы, так сказать, не ударить в грязь лицом.
Я так увлеклась самоуспокоением, что появление своего «подзащитного» встретила несколько лениво и вяло.
Дверь открылась нараспашку, и в ближайшее к нам кресло плюхнулся молодой мужчина, на вид даже парень. Ему и двадцати пяти нельзя было дать. Этот налёт юности не лишал его некоторой порочности, пусть и выглядел он сейчас неважно.
