Он кое-как втиснулся в троллейбус, следующий подходил пустой, он уже не мог ждать, хоть никогда не любил транспорта, если недалеко, пешком лучше... "А что было бы, когда б она не позвонила утром, куда ему бежать?" - ему даже жарко стало: неужто и такое б было возможно? Но мысль уже катилась, захватывала все глубже, и он вспомнил, как вот сейчас, только что, когда все в нем разрывалось от крика, когда глядел на часы, боясь опоздать на подаренное ему невесть за что свидание, он пошучивал с машинисткой - не просто ведь так время убивал, и на "рыбалку" ее приглашал неспроста: рядом у приятеля-художника была мастерская, всегда можно забежать, ключ под половиком, а если он дома - еще лучше, можно поболтать, картинки интеллигентно посмотреть, а там еще комнатушка с диваном... Вот оно главное, не то, что сделал, совершил - грешки! - а сколько-чего передумал, намечтал, да и не это тоже беда великая, на круглые бабьи коленки загляделся - похуже бывало. Теща, вон, помирала, старая несчастная женщина, замотала их своей болезнью, извела своим ужасом перед концом, тем, как цеплялась за жизнь, а сколько раз он добрый, славный человек, чистый, кристальный, подумывал о ее смерти, место ее в квартире приспосабливал под улучшения-реконструкции. А ведь тут никакой разницы - совершил или подумал, второе-то еще хуже, подлее, трусливее потому, а все равно как убийство - отвечать и за ту мечту придется... "Как отвечать?.." - испугался он, и впервые реально представил себе, что все, что он в своем истеричном похмелье сегодня навспоминал, все это правда - пусть не со зла, пусть пополам, на всех лежит камень, но тут уж петли не будет, не сбежишь, там наказание не ты станешь выбирать. "А кто?" - спросил он себя.
Троллейбус стоял, затор впереди - давно уж стоим, засуетился Лев Ильич, стал пробиваться к выходу, кругом ворчали: не видит, что ли, дверь закрыта. "Да откройте, откройте! - закричал Лев Ильич, протиснувшись, - все равно стоим!.." - " Как же, откроет, чтоб ему на штраф налететь, спать не надо было..." Лев Ильич уже у самой двери пальцами барабанил по стеклу, прямо вплотную к ним грузовик, легковые машины, автобусы - все забито. Дернуло, проехали чуть и опять встали. "Надо было пешком идти - ноги-то верней..."
Он с детства боялся закрытых дверей, замкнутого пространства, из которого своими силами не выбраться, вспомнил, как подростком, когда в войну жил в деревне, заполз на полати, а ночью проснулся, поднял голову - ударился, руку протянул - стена, и в другую сторону, и так стало страшно, - замуровали, закричал, забился...
