- А откуда вы про них знаете? - спросил Лев Ильич, что-то в нем еще сопротивлялось, хотя уж такой свист, визг поднимался у него в душе, хохот развеселый - все, что собирал по крупицам, теперь заглушал, затаптывал. - Ну про коленки, про уполномоченного, видит он огонь или нет? А вдруг не так?
- То-то, что вдруг. По делам узнаете. Да вы на себя поглядите - как она вас, вчерашняя благодать, преобразила! То-то и есть - и признать мудрено. Вот он, приход, про который толкую - развеселая кадриль.
- Как же тогда, - шепотом спросил Лев Ильич, слыша уже издалека свой голос, все в нем грохотало и рвалось на части, - значит, нет ни церкви, ни священства, ни таинств...
- А вот в том и дело, что есть. И врата ада не одолели. Ада, а не жалкой власти, способной лишь на бесчинства и варварство. Ну на убийство - подумаешь. Будто бы христианину не радость претерпеть поношение и гибель за веру! Святыми стоит Церковь вот уж две тысячи лет. Один, два - в целом мире, как сказано, молятся за всех, а уж их-то поносят, а уж их - сжигают, а они - всех спасают, отмаливают. Вот где истинная Церковь, где выдают не членский билет, а крест взваливают на плечи, где путь только на Голгофу, а не в самодовольную кадриль, где путь и жизнь, а не устроение благополучия, комфорта с современным интерьером. Где в смерти - радость и надежда, упование, а не провинциальная комедия жалкой последней проповеди за панихидой, тебя и во гроб провожающая безблагодатной ложью.
- Откуда вы все это знаете, Костя? - спросил Лев Ильич, он вдруг так явственно в черноте, застилавшей ему глаза, увидел соломинку: "Ухватиться бы, ухватиться!" - мелькнуло в голове неведомо почему.
- Сказано, - поднялся со стула Костя. - Мне сказано. В последние времена, кои чувствую, знаю - приближаются, когда на маковках Святой Церкви - да, вон, прочтите, - показал он на книгу, положенную им же на стол, - являются новые, доселе невиданные розовые лучи грядущего Дня Немеркнущего. Тогда Бог выбирает кого хочет и ведет его. Не Бог философов, ученых или либеральствующих пастырей, а Бог Авраама, Исаака и Иакова. Выбирает, берет за руку и ведет. И нет невозможного - это человеку, а Богу все возможно. И тогда Он говорит, а я слышу: "На камне сем, на месте развалившейся, сгнившей, продавшейся воздвигни новую церковь - Церковь Святых".
- Там... так сказано? - спросил Лев Ильич, он уж обеими руками держался за хрустевшую в пальцах соломинку, висел над визжащей бездной.
