Обстановка в усадьбе была более чем напряженной сейчас. Мужчины собирались в доме практически каждый день. И мне казалось, они больше не разговаривали, а ждали… Чего?
Та адская ночь отчеканилась в моей памяти на всю жизнь. Женские крики я услышала в полночь, а потом наше поместье вмиг было охвачено огнем.
Я выбежала в коридор, наспех натянув тонкое лазурно-голубое платье, сшитое Бонни. Дым распространялся с огромной скоростью, отчего я закашлялась уже на пороге своей комнаты. На ощупь я пробиралась к лестнице, идущей в холл.
— О слава Богам, я нашла тебя! — через облако дыма, Бонни протягивает ко мне ладони, намереваясь схватить за руку. — На нас напали! Нужно сейчас же спешить к заднему входу!
Бонни откашливалась, и судя по голосу плакала, механически стараясь схватить мою руку.
— Где отец?! — кричу я, стараясь перекричать шум рушащегося здания, плачь и истерические крики.
— Я не знаю! Многие погибли! Те, кто спасся, убежали через черный вход! Но мистера Форбс там не было!
— Я должна найти его!
— Нет! Умоляю, уходим отсюда! Иначе…
— Отпусти меня, Бонни! Я выйду сразу за тобой, как только найду отца! — отмахиваюсь я от рук няни, начиная спускаться по лестнице вниз.
— Но я не оставлю вас!
— Беги, Бонни, ты мне понадобишься позже! Обязательно покинь дом!
Я уже не слышу плачь и крики Бонни. Спустившись вниз, замечаю, что здесь дыма значительно меньше. Медленно иду вдоль небольшого коридора, упирающегося в наш холл. В горле свербит от дыма и того, что я едва не сорвала голос, перекрикиваясь с Бонни. Слезы накатываются на глаза, а комок в горле застревает, как мне кажется, навечно.
Подбираясь ближе, я слышу неразборчивые голоса. Один из них звучит увереннее и громче. И мне он кажется знакомым, хотя я отчаянно боюсь в это верить.
Выглянув из-за последней колонны, отделяющей меня от холла, я вижу отца. Его осунувшаяся фигура выделяется на фоне почерневших от копоти стен. А перед ним… Нет… Это все неправда! Я не верю своим глазам!
— Ну так какое последнее твое слово, Билл? — Клаус размеренным шагом обходит отца, задевая плечом, на что тот никак не реагирует. С окровавленного меча Клауса капает кровь, стук которой об каменный пол еще долго будет преследовать меня ночами.
— Признай поражение, и я, возможно, отпущу тебя. — Клаус резким ударом сбивает отца с ног, отчего тот вынужден упасть на колени. — Немощный ублюдок!
— Ты выиграл битву, но не войну! — шипит отец, откашливаясь кровью. — Покончив с одной стаей, против тебя пойдет другая! Ты не победил!
