Брат ждал нас у маленькой пристани, в двух шагах от моста. Катерок-пароходик - никого.
- Что-то мало желающих, - сказал я.
- Москвичи нелюбознательны, - ответил брат, - а ленинградцы, в отличие от вас, работают.
- Пожалуй, следует сбегать за пивом, - сказал я, - а то очумею, глядя на твои достопримечательности...
Еще полчаса мы просидели на бортике, курили, пили пиво, жмурились на солнце, а наши девушки поворачивались то одним боком, то другим - как на пляже.
- Может, разденетесь, а то тоска смертная, - сказал я, - пусть дикие ленинградцы развлекутся.
Брат сердился. Подошли еще человек десять. Нас прогнали с борта - здесь не положено, загнали внутрь. Курить нельзя.
- Может, ты нас помилуешь, - попросил я, - пойдем лучше в Летний сад, а там рядом...
- Ни за что, - сказал брат, - мне уже хватило твоего московского безобразия и наглого красноречия. Сейчас вы увидите...
- А мимо чижика мы хоть раз проплывем? - спросил я.
Брат удивился, не успел ответить, катерок свистнул, и мы двинулись все по той же Фонтанке. Но теперь по воде.
Внутри было душно, окна закрыты, в уши бил резкий, хрипатый голос экскурсовода-профи, опохмелиться она явно не успела и порой принималась жеманничать, как снегурочка на детской новогодней елке.
- Справа от нас...
Я немедленно поворачивался налево и отхлебывал из бутылки. Как только снегурочка замолкала, брат что-то начинал объяснять моим девушкам, но тут же включалась очаровательная жеманница. Я снова прикладывался к бутылке. Хрипатая не унималась. Она наверняка сейчас курит, думал я, пачкает сигареты жирной помадой, глаза у нее накрашены неряшливо, текут, ей жарко - грудь вываливается из открытого платья... У меня была такая соседка в одной из моих московских коммуналок...
Сколько ж это будет продолжаться? - думал я и вдруг услышал брата: "Вот отсюда - поглядите налево, Обуховскую больницу мы уже прошли, а за тем зданием были казармы Московского полка, они и вышли тем утром... Не сразу, конечно, не так все было просто - саблями рубились...".
Я посмотрел налево и - удивительное дело! - все вдруг увидел и...
Я увидел живой город, он существовал сегодня, как и сто, и двести, и триста лет назад, возникший из ничего - пусть из болотного сна! - по какому-то непостижимо стройному плану... Да нет и быть не может таких городов на свете! Как же это произошло - чьей силой, на чьи деньги... Нет, не понять, что б ни прочел и что бы ни узнал - не укладывается в сознание, в понимание... Но вот он перед нами - живой, разворачивается, поворачивается то одним берегом, то другим...
