— Хорошо, Борис, мне тоже приятно находится в твоей компании, как-нибудь загляну, сыграем в шахматы.
— По рукам! Смотри не забудь своё обещание, шахматы я люблю.
— Это скорее всего после турнира.
Простившись с Борисом отправился в гостиницу отдохнуть, завтра братья гномы будут ковать клинки, очень интересно посмотреть за этим.
Утром даже не стал завтракать, гномы ранние пташки, а пропускать интересные вещи я не хотел.
Подёргал дверь мастерской, оказалась закрыта, хотя из кузни шёл приглушенный звук молота, тогда постучал, нет ответа, пришлось колотить в дверь. Шумел минут 5 пока гном не открыл дверь, вспотевший, с опалинами на фартуке и бороде, даже открывая дверь он был предельно собран.
— Садись в угол. Не мешай.
И развернувшись, не дожидаясь какого-либо ответа пошёл к горну раздувать меха, пока брат вращал заготовки для ровной прокалки.
Обижаться мне было не на что, сам напросился, они ко мне ещё и добры оказались, разрешив смотреть на таинство работы с мифрилом. Поэтому тихонько закрыл дверь и так же тихо, стараясь не обращать на себя внимание отошёл в дальний угол.
Для начала гномы раскалили металл до красна, что само по себе было непросто, температура плавления у мифрила очень высока, и стали обкалывать клинки. Поочерёдно братья подходили к наковальне два удара и к горну, десять секунд металл томился в огне, пока второй делал свои два удара, так и сменялись они в течении трёх часов, смотрелось это завораживающее, через пол часа работы наковальня покраснела от температуры, передаваемой мифрилом, через час работы стал вырисовываться клинок, через два я видел совершенное лезвие, но братья так не считали и работали, над одним им видимыми, дефектами. Закончив работу над ковкой клинка, они стали его закалять в крови виверны. Сама кровь выглядела скорее как масло, чем обычная кровь, темно зелёная, почти черная она пузырилась от погружённых лезвий, но не выкипала, хотя спроси меня раньше, я бы сказал, что она испарится в доли секунды. Процедуру закалки мастера провели трижды и на это потребовалось около часа. Затем, они принялись за сердцевину. Были взяты кусочки металла и раскалены почти до жидкого состояния, из них сделали что-то вроде веретена, только не гладкого, по всей длине была спирали от скручивания, очень-очень частая спираль, скручивали гномы, эти, казалось маленькие веретёна, около пяти часов и это не разу не оторвавшись! А затем началось это… Взяв в руки, по тонкой проволочке, типа иголки, они стали говорить заклинание на гномьем языке, он был тягуч, несколько груб, словно горная лавина и прекрасен, как скала, освящённая лучами восходящего солнца. При первых словах заклинания у гномов в руках покраснели, будто раскалившись иглы, и они стали наносить мелкую вязь рун на каждый желобок веретена. Не смотря на то, что за движением их пальцев я с трудом успевал взглядом, они наносили руны шестнадцать часов и все шестнадцать часов не прекращали магическую мантру, не сбивали движение, а когда закончили, сердцевина загорелась ярким, золотистым светом. Гномы бережно подняли её и стали погружать в клинок. Не знаю, как описать процесс погружения металла в метал, не тот, не другой не был жидким, они были статичны, но при этом сердцевина погружалась в клинок, а спустя несколько мгновений скрылась в нём.
