Я могла справиться с большей частью этих вещей — я была бы ни я, если не приспосабливалась. Люди привыкли к моей склонности всегда опаздывать; секретарша издательства «МакСиммонс» была вполне мудра, чтобы назначать встречи, а мне говорить, что они состоятся на полчаса раньше. Это была маленькая игра, в которую мы играли — к сожалению, теперь, когда я знала правила, я приходила на час позже, разрушая все её тщательные расчёты.
Ладно. Они могли работать и без меня — но в остальных вопросах я была надёжна. Я никогда не опаздывала с рукописью, и моя работа крайне редко нуждалась в более чем минимальной доработке. Им повезло, что у них есть я, потому что библейские детективы если и могут принести большие денег, то только когда написаны правильным самоуверенным тоном.
«Отравитель Соломона» получился ещё лучше, чем предыдущие книги. Конечно, нужно было смотреть на вещи объективно. Агатой Кристи я не была. Но если бы мои книги не приносили деньги, издательства не покупали бы меня, и я не собиралась волноваться из-за этого.
У меня было достаточно времени, чтобы добраться до банка, и я даже могла сделать небольшой крюк и купить хот-дог у уличного торговца, но я ничего не могла поделать со своей дурацкой обувью.
«Тщеславная», — сказала бы моя встревоженная мать — хотя она никогда не покидала пределов своей возрождённой крепости Айдахо, чтобы увидеть меня. Хильдегарда Уотсон не доверяла никому и ничему, и она удалилась в посёлок, битком забитый такими же сумасшедшими фундаменталистами, где даже её родная грешная дочь не была желанной гостьей.
Слава Богу. Не хватало ещё, чтобы мама говорила, какая я мелочная. Я и так понимала это.
Десятисантиметровые каблуки придавали моим ногам фантастический вид, который, на мой взгляд, стоил любой боли. Вдобавок они придавали мне внушительный рост, нежели мои жалкие пять футов и три дюйма (прим. 1,61 м), преимущество перед шумными редакторами-мужчинами средних лет, которым нравилось обращаться со мной как с милой маленькой девочкой.
Однако из-за проклятых шпилек, ноги болели безумно, а у меня не хватило ума оставить более удобную пару на временной работе. Я ковыляла весь день без пластыря, вместо того чтобы защитить свои бедные раненые ноги.
Я бы пожалела себя, если бы не пошла на это нарочно. Я рано усвоила, что лучший способ добиться чего-либо — это стиснуть зубы и пробиваться сквозь толпу с величайшим изяществом, на какое только способна, и носить эти проклятые туфли, которые обошлись мне почти сто восемьдесят долларов, и скидка на них была единственным фактором хоть как-то почувствовать удобство в них. Кроме того, была пятница, и я собиралась провести уик-энд с поднятыми ногами, работая над новой книгой
