Пальцы тряслись, заготовленная фраза постоянно норовила вылететь из головы, но я терпеливо слушала гудки и ждала ответа.
После злых, отравленных отчаянием обвинений на трассе сложно было начать говорить о ребенке. Тогда Дима молчал, не опровергая мои слова и не защищаясь. Он принимал все как есть, но сейчас мне было важно услышать от него хоть одно слово. Раздавленная, потерянная, я готова была искать поддержки даже у того, кто невольно, но стал причиной инвалидности брата.
Мне очень нужно было услышать знакомый уверенный голос. Хотя бы на минуту. Однако вместо него трубку сняла женщина. Памела-Нина, я узнала ее мгновенно.
Уже после «Алло» следовало класть трубку, но я замешкалась.
— Здравствуй, девочка, — покровительственно произнесла она. — Дима сейчас в душе, но ты можешь передать через меня все, что хотела сказать.
— Я… — на меня напал ступор. — Я хотела бы поговорить с ним лично.
— Прости, но сегодня на вечер и ночь у нас уже есть планы, потому ему вряд ли будет удобно разговаривать.
Если бы согласие на развод не было подписано в моем присутствии, я бы наверняка купилась на этот блеф. Совместные вечер и ночь — как же! У Димы не могло быть совместных планов с его бывшей. Не важно, как она получила доступ к его телефону, но сейчас она вешала мне лапшу на уши.
— Передайте, пожалуйста, телефон Диме, — слово «пожалуйста» пришлось тащить из себя клещами.
— Ты всерьез считаешь, что спустя месяц еще ему интересна? — самоуверенность сменилась иронией.
— Мне в третий раз повторить?
— А ты настырная!
— Нет, я не настырная. Я борзая.
— Что ж. Сама напросилась. Моего мужа в квартире нет. Он забыл телефон и в настоящий момент трахает очередную наивную дурочку, которая согласилась стать бесправной подстилкой для этого трудоголика. Такой ответ тебя устроит? Так приятнее?
Я дернулась, словно от пощечины.
— Мне нужно с ним поговорить, — процедила на автомате.
— И мне нужно. И много кому еще. Нас таких шеренга, милочка! Но где он, я тебе сказала. Если знаешь номер, звони туда.
— Послушайте, я не собираюсь его возвращать, — все еще не верилось. — У меня есть для него информация, которую он должен услышать.
От того, что назвала ребенка «информацией» стало противно.
— В таком случае удачи тебе. Попытайся его словить. Может, когда-нибудь ему снова захочется молодого тела, и у тебя появится шанс зацепить его на денек-другой.
Не желая продолжать издевательства над своими ушами, я бросила трубку. Чем руководствовалась Памела-Нина вопросов не вызывало. Ей важно было побольнее ударить, отшить. Головой я это осознавала, а нутром… В словах этой женщины было слишком много цепляющих за живое крючков. Она говорила, как человек хорошо знавший Шеремета. Гораздо лучше, чем одна "бесправная наивная дурочка".
