Какая-то особая форма Стокгольмского синдрома — не больше. В лесу этот синдром бросил нас в объятия друг друга, а сейчас, когда Шеремет… Дима приедет из аэропорта… При мысли о будущем я закрыла лицо ладонями. Краеугольное "что потом" вгрызлось в меня головной болью.
Что будет потом, было ясно как день. Словно с одной из девушек эскорта мы поедем к нему или в гостиницу, а после я буду долго и старательно убеждать себя, что одноразовые связи это нормально.
"Все так делают", "зачем отказывать себе в удовольствии", "будет, что вспомнить" — целая коллекция причин "за". Только обманывать себя было сложно. У меня даже со Стасом расстаться безболезненно не получилось, а ведь у нас не было никакой драмы.
После инфаркта отца, он просто вернулся к родителям в Сочи, предложив остаться друзьями. Стас продолжил семейное дело, а я привыкала к одиночеству. К его комфортным липким путам. Неделю, месяц… пока вообще не выкинула из головы мысли о новых отношениях.
Невероятно, но и у акул пера могут быть свои слабости. Моей слабостью были люди. Может, если бы умела притворяться, замалчивать, довольствоваться полуправдой, жилось бы проще, только какой уж выросла.
В то, что после Димы меня отпустит по щелчку пальцев, особых надежд не было. Я и до случившегося в лесу, поглядывала на него с волнением, а уж теперь…
Как там у военных? Нападение — лучшая защита? Если так, то мне пора было нападать.
* * *
Наталья встретила меня в приемной с улыбкой. Вчера, когда она принесла платье и туфли, улыбка была такой же. Не знаю, для чего ей нужно было делать из меня роковую красотку, да и вообще, ей ли принадлежала идея маскарада, но сейчас уже стало неважно.
Убедившись, что босса пока нет на месте, я передала Наталье флешку и попросила распечатать несколько фотографий. Когда те, яркие и цветные, легли передо мной на стол, первый шаг к возвращению домой был сделан.
Брат постарался на славу. Номера автомобилей стали видны издали, и теперь ни о каком опровержении не могло быть и речи. Оставалось лишь дождаться Диму, показать ему фото и, закончив игру в невиновного, вернуться в прежнюю жизнь.
Я дала себе минут пять на все про все.
Первую — увидеть льдистые глаза и последний раз почувствовать себя желанной.
Вторую — отдать доказательства вины.
Третью — услышать, наконец, признание и, если очень повезет, раскаяние.
Четвертую — соскрести остатки своей гордости и выйти из кабинета.
Пятую — побороть желание оглянуться.
